Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества

Перед отъездом мы выпили кофе с генералом Куканяцем. Он сказал, что этот путь небезопасен и спросил меня, понимаю ли я это, не боюсь ли? Он пообещал позаботиться о нас и просил связаться с ним, как только мы возвратимся. Мы прощаемся и шутим по поводу нашего собственного риска. Но мне действительно не страшно. Мне только интересно. Я приглашала еще некоторых коллег из Сараево отправиться с нами. Одни отговаривались тем, что сейчас и в городе происходят очень важные события, другие ожидали каких-то пресс-конференций.

В пути нам пришлось пройти через множество милицейских кордонов. К вечеру добираемся до Нови-Травника и Стойковича. Баррикады все еще нагромождены возле дороги, но стража уже не проявляет большой активности. Мы идем не на завод, а в одно небольшое воинское подразделение в Стойковиче. На подходах возле главной дороги расположен бункер хорватских вооруженных сил. Здесь снуют какие-то вооруженные люди, одетые в черное, они с важным видом тихо переговариваются. Но не мешают нам пройти.

Мы подходим к воротам этого военного склада, находящегося на небольшом возвышении. Сам объект огражден проволокой и выглядит как жерло старого вулкана. На окрестных пригорках разместились хорватские снайперы. На входе солдат выясняет, кто мы такие. Когда мы ему все объяснили, он во весь голос стал звать дежурного офицера, который находился в самом здании. Мы спросили его, разве нет другого способа связи, например внутреннего или мобильного телефона? — Нет.

Само здание, в котором располагается воинское подразделение из двенадцати человек вместе с офицерами, — одноэтажный дом с семью-восемью комнатами. Мы застаём там испуганных, а лучше сказать обеспокоенных бойцов. Они ободрены нашим появлением, для них это как бы хороший знак, что всё не так страшно, как сообщается по радио и телевидению. В столовой обедают пятеро из них. Я спрашиваю, почему они не обедают все вместе. Оказывается, это шиптары[5], они попросили разрешения есть отдельно от других солдат. Хорошо ли, что из десяти солдат пятеро — албанцы? «Да, — говорит поручик, — остальные больше опасаются возможных внутренних разборок, чем снайперов».

Между тем возвращается командир, капитан Тарбаш, в мирной жизни — доктор технических наук, который многие годы жил в мире и согласии с соседями и с честью выполнял свою работу. Он не может понять изменение отношения народа к армии. Не понимает провокаций и заметно обеспокоен. Но его не покидают миролюбивый тон и мирные намерения.

Мы вместе слушаем в вестях по ТВ сообщение командования военной области о ситуации в их расположении, и только тогда бойцы понимают, что они попали в западню, что хорватские и герцег-боснийские усташи[6] навязали им роль заложников, когда занимали эту территорию. Президент БиГ Изетбегович молчит. Всем своим видом он показывает, что ему нисколько не мешает вторжение хорватской армии на территорию его республики. Это понятно, ведь оно направлено против ЮНА!

Командующий генерал Куканяц похвалил нас за проявленную храбрость при прохождении через баррикады в Стойковичах. За солдатским обедом он разговаривает и на военные, и на политические темы. Он необычный генерал. Все, что я описываю, происходило во время референдума. ЮНА всё еще была опорой, силой народа в рамках Югославии. Так утверждал тогда и генерал Куканяц. «Нам нет пути отсюда. Если мы уйдем отсюда, из Сараево, то скатимся в пропасть, в войну! Мы не допустим этого!» — так он говорил.

На пресс-конференции на следующий день после референдума в великолепном помещении Скупщины СР БиГ руководители Партии демократического действия, т. е. официальные боснийско-герцеговинские власти, демонстрировали высокую степень гордости и победоносного возбуждения перед множеством своих и иностранных корреспондентов. Каждый из них по-своему демонстрировал нетерпение, ожидая момента, когда можно будет объявить, что их государство уже в составе Европейского сообщества и что они наконец-то удовлетворили своих благодетелей. И вопрос был только в том, кто первый сообщит эту радостную весть «всем гражданам Боснии и Герцеговины». Некоторое время спустя после торжественной пресс-конференции Алия Изетбегович встретился с «посвящёнными» журналистами и поделился с ними радостью от почти окончательной победы над… Над кем?!

И всё же наиболее впечатляющим был приход на пресс-конференцию Ченгича, заместителя председателя боснийского правительства. Конечно же, и он сел за стол президиума среди других официальных лиц и продолжил объяснение, каким образом во время референдума была обеспечена «безопасность на высшем уровне», хотя и «были отдельные выступления, какие-то баррикады, но они были направлены не против референдума», «а против вывоза определенных видов производства из Нови-Травника». Когда ему Сенад Авдич задал вопрос, о каком количестве оружия идет речь, Ченгич с явным неудовольствием ответил, что этот вопрос не относится к референдуму!