Сердечная тайна королевы

Герцогиня осмелилась чуть-чуть раздвинуть занавески еще тогда, когда Андре пошел доставать лестницу. Особой нужды подсматривать не было: она прекрасно знала голоса кардинала и Анны Австрийской, чтобы ни на секунду не усомниться в своей догадке.

Итак, Мазарини и королева в самом деле любовники. Герцог де Бофор решил поспешить и застукать нежную парочку в момент свидания. Ему это почти удалось. Почти. В дело вмешался Эме де Фобер, которого кто-то успел предупредить в последний момент. И вот королева и кардинал здесь, и им нужно срочно помочь…

Герцогиня зажмурилась и вознесла небесам горячую искреннюю молитву. Она ничуть не осуждала королеву-прелюбодейку. В конце концов, Библия призывает прежде всего искать недостатки в себе. Мадам де Лонгвиль была повинна в том же самом двойном грехе: она отдалась священнику, соблазнив его нарушить обет безбрачия, и изменила мужу. Что ж поделать, если обе – Анна-испанка и Анна-француженка – пошли под венец против своей воли, а потом их сердца властно потребовали любви? И от той, и от другой мужья ожидали лишь исполнения обязанностей по продолжению рода. Нечего удивляться тому, что и та, и другая в одну и ту же ночь оказались в разных комнатах одного и того же аббатства в объятиях двух священников!

Задумавшись, молодая герцогиня пропустила момент исчезновения из комнаты органиста Блеза и Мазарини. Осталась лишь рыженькая девушка, переодетая в мужское платье. Анна-Женевьева предполагала, что это и есть та отважная фрейлина ее величества, которая примчалась в аббатство, чтобы предупредить свою повелительницу о близкой опасности.

Рыженькая спасительница королевы скинула разодранную мокрую мужскую рубашку и колет. И взяла со спинки кресла колет и рубашку, которые бросил туда Андре.

Ой, только не это!

– Сударыня, вы взяли мою одежду! – руки герцогини раздвинули занавески полога над кроватью раньше, чем Анна-Женевьева сообразила, что поступает крайне опрометчиво. Ну что может делать женщина в ночной час в мужском аббатстве, в комнате строгого и благочестивого второго викария Андре де Линя?

Рыженькая оглянулась и замерла. Кажется, она испугалась.

«А вот и Изольда Белокурая!» – некстати подумалось Виолетте. Если синеглазый аббат де Линь однозначно был Тристаном, то на кровати сейчас сидела королева Изольда из той же книжки с гравюрами: красавица с огромными бирюзовыми глазами и тонкими чертами нежного личика, которое обрамляли волны густых золотисто-белокурых волос. Тонкий стан обнажен до пояса, и нагота незнакомки кажется ослепительной в полумраке алькова: нежная, очень белая кожа излучает еле заметное сияние, шея и плечи изящно выточены, восхитительно полная, по-девичьи высокая грудь – само совершенство, руки тоже воистину королевские, от плеч до кончиков тонких длинных пальцев.

– Вы взяли мою одежду! – «Изольда Белокурая» откинула одеяло и встала. Рост у незнакомок был примерно одинаковым, а вот сложение отличалось. Виолетта казалась статуэткой, вырезанной из кости, – хрупкой и изящной, с немыслимо тонкой талией. Все же семнадцатилетний возраст имеет массу преимуществ перед более зрелым, кто бы что ни говорил: все формы уже на месте и ласкают мужской взор своей красотой, но природа еще не до конца добавила в пропорции тела пленительную женственность, не округлила до полного совершенства грудь и плечи, оставила трогательно острыми ключицы и локти – и это придает облику юной девушки какую-то совсем уж неизъяснимую прелесть.

– Извините, сударыня! – пробормотала Виолетта. – Но я не знала, что вы…

Юная маркиза д’Оди не понимала, как себя вести в создавшейся ситуации. Полуобнаженная женщина в келье аббата. Кто бы мог подумать?

Анна-Женевьева неловким движением сгребла со спинки кресла мокрый колет Виолетты. Ткань противно холодила кожу, которая тотчас покрылась мелкими пупырышками.

– Кажется, вас окунули в реку? – стараясь говорить как можно более естественным тоном, поинтересовалась герцогиня.

– Нет, на меня вылили кувшин с водой.

– Холодной?

– Очень! – призналась Виолетта. И невольно поежилась.

– Я представляю ваше состояние, милая! – герцогиня подошла к камину и бросила туда целую охапку хвороста. – Знаете что? Надевайте то, что держите. Я сейчас найду себе одежду.

Действительно – самой гораздо приятней одолжить рубашку у Андре и потом вернуть. Присовокупив к ней какой-нибудь пустячок вроде десятка таких же, и даже еще лучше.

Виолетта слегка улыбнулась и принялась застегивать крючки.

– У камина сейчас быстро обсушимся. Мой колет, признаться, тоже не слишком сухой, на улице был мокрый снег, и я слегка промокла!

– И я!

– Как вас зовут? Вы служите у ее величества не так давно?

– Да, всего несколько дней! Я – Виолетта де Лажуа. И ее величество приходится мне крестной.

– Даже так? – герцогиня оглянулась. Нет, она не знала эту девушку.

В шкафу нашлась чистая сухая рубашка из тонкого батиста. Анна-Женевьева без колебаний накинула ее.