Сердечная тайна королевы

Маркиза д’Оди воспользовалась приездом священника, чтобы, наконец, привести себя в порядок и сменить измятое и измазанное кровью мужское одеяние на более привычное платье. В соседней комнате колет, рубаха и панталоны, брошенные безжалостной рукой, полетели в угол, а им на смену пришел темно-зеленый, шитый жемчугом корсет и бежевая с зеленым атласная юбка. Виолетта придирчиво оглядела себя в зеркале – бледная и измученная, она сейчас особенно похожа на привидение – и принялась расчесывать волосы. Это заняло гораздо больше времени, чем предполагала мадемуазель де Лажуа. Поэтому, когда она осторожно постучала в комнату лейтенанта, аббата там уже не было.

– Что-то вы быстро исповедались, – изумленно заметила девушка, с удовольствием оценив восхищение, появившееся во взгляде де Фобера при виде ее преображения. – Я думала, мы поужинаем втроем.

– У аббата срочные дела, а я не голоден.

– Ничего не знаю. Хотя бы бульон придется выпить.

– Из ваших прекрасных ручек – хоть яду.

– Тем лучше. Трактирщица пообещала мне, что «яд» вот-вот будет готов, – Виолетта привычно устроилась в кресле у изголовья кровати. – Что вам сказал аббат?

– Трое из моих людей мертвы, а остальные уехали в Париж с Мазарини. Ваш любимчик де Бофор отправился туда же.

Маркиза д’Оди недовольно поджала губы.

– Он вовсе не мой «любимчик»!

– И все же герцог будет вас искать. Захочет вас видеть, – хмуро заметил Эме. – Я бы захотел, – добавил он едва слышно.

– Королева позволила мне не являться в Лувр до конца недели. А отца я попросила сообщать возможным визитерам, что я больна.

Мадемуазель де Лажуа помрачнела. Мысль о том, что герцог де Бофор продолжит свои ухаживания, вызывала у нее содрогание.

– Жаль, я не успела поговорить с аббатом, – вздохнула девушка печально. – Я обещала Анне-Женевьеве…

– Об этом вы можете не беспокоиться, сударыня, – утешил ее лейтенант. – Первое, что сделает Андре, – помчится в Беруар.

– Я вижу, вы хорошо осведомлены об отношениях этой пары.

– По чистой случайности, – Эме невольно улыбнулся и тут же вновь стал серьезным. Потому что вспомнил про сиятельную Шарлотту-Маргариту. Отношения, которые давным-давно доставляли ему немалое удовольствие и которые выгодно и умно было бы возобновить, коль скоро птичка сама летит в руки, сейчас, в присутствии рыжеволосой красавицы-маркизы, внезапно показались де Фоберу некстати свалившейся обузой.

За окном быстро темнело, поэтому мадемуазель де Лажуа пришлось подняться, подбросить дров в камин и зажечь свечи. В дверь осторожно постучали.

– А вот и ваш «яд».

На подносе, принесенном трактирщицей, красовались две чашки бульона и кусочек слоеного пирога.

– Вы решили поститься со мной за компанию, маркиза?

– Нет, просто я тоже не голодна. Вы в состоянии самостоятельно удержать чашку?

– Я в состоянии попробовать.

На этой незамысловатой посудине из обожженной глины их пальцы, словно невзначай, встретились и какое-то время не спешили расставаться.

– Вы выглядите уставшей, сударыня, – неуверенно заметил Эме, когда их ужин был закончен. За прошедшие сутки Виолетта заметно осунулась от волнений и недостатка сна. – Мне, право, неловко, что я доставляю столько хлопот. Вам нужно выспаться.

– Хорошо, я постараюсь, – мадмуазель де Лажуа послушно уселась в кресло, завернулась в плед и даже подложила под бок подушку.

– На этом пыточном стуле? В корсете и фижмах? – возмутился де Фобер. – Немедленно раздевайтесь и отправляйтесь в постель.

– Никуда я не пойду. Лекарь сказал, что вам нужна постоянная сиделка.

– Я имею в виду эту постель, – лейтенант многозначительно похлопал ладонью по одеялу.

– Вы в своем уме? – вспыхнула маркиза.

– Конечно. Тут вполне хватит места на четверых.

– Да, но…

– Виолетта, не будьте ребенком! – Эме тихо рассмеялся. – Прошлый раз с вами ничего не случилось, не правда ли? И, при всем желании, сегодня ночью я не смогу вас домогаться. Вы ничем не рискуете, Святой Девой клянусь.

– Значит, желание у вас все-таки есть?

– Не цепляйтесь к словам!

Какое-то время девушка колебалась. Потом нерешительно взялась пальчиками за шнуровку корсета.

– Отвернитесь, тут нет ширмы, – прошептала она, краснея.

Де Фобер послушно повернул голову и со вздохом уставился в темноту за окном. Вскоре мадемуазель де Лажуа осталась в одной легкой сорочке. Присев на краешек кровати, она вновь почувствовала смущение.

– Тут только одно одеяло…

– Оно большое.

– А на вас… На вас нет штанов.

– Сами виноваты. Я вас предупреждал. Не сидите на постели, озябнете.

Закусив губу, девушка осторожно скользнула под одеяло, стараясь пристроиться на самом краешке.

– Спокойной ночи, шевалье.

– Спокойной ночи, маркиза.

Ее действительно никто не домогался, и Виолетта вскоре почувствовала себя свободнее. К тому же накопившаяся усталость быстро дала о себе знать, поэтому не прошло и четверти часа, как мадемуазель де Лажуа задремала.