Сердечная терапия

Неожиданный допрос, учиненный обычно не слишком интересовавшимся ее жизнью Игорем, несколько смутил Антонину, но отнюдь не нарушил ее планов на вечер, даже придал им адреналина и куража. Изменить ее планы мог Тарчинский, вот кому всегда с избытком хватало авантюризма!

Антонина оставила машину на парковке возле ресторана и набрала номер мобильного Романа.

– Заходи, я уже внутри, иду тебя встречать, – сказал он и действительно через минуту махал ей рукой от стеклянных дверей трехэтажного здания, украшенного сверкающими гирляндами.

Антонина, играя ключами от машины, сделала несколько шагов ему навстречу по свежему скрипучему снегу.

– Привет! – улыбнулась она Роману.

– Выглядишь все лучше, может, ты ведьма, Тонька? – заглянул ей в глаза Роман и стряхнул снежинки с пушистого воротника ее светлого пальто.

– Все женщины ведьмы, – сверкнула глазами Антонина. – Так мы проходим или будешь держать даму на пороге?

– Проходим! Очень правильное слово! Наверное, все-таки ведьма. – Роман снова с загадочным видом театрально заглянул в глаза женщины.

Он взял даму за руку, провел внутрь, показал через приоткрытую витражную дверь зал, где играла веселая музыка, было много людей и почти все столы были заняты. Антонина не так представляла себе сегодняшнюю встречу и немного расстроилась. Ведь Роман приглашал отпраздновать Новый год, и она ждала романтичной атмосферы, а большой зал был набит народом – это явно был чей-то корпоратив… Сидеть в этом шуме, жевать, глядеть вокруг? К тому же Киев, как говорится, – большая деревня, глазом не моргнешь, как нарвешься на общих знакомых, и вылезет тебе боком этот «поход в оперу»… Антонина замерла, рассматривая зал, как вдруг почувствовала через ткань пальто мужскую руку на талии, и рука эта подталкивала ее в совершенно другом направлении – налево, к лестнице с деревянными резными перилами, ведущей куда-то наверх. Женщина удивленно оглянулась и увидела, что Роман уверенно кивнул, улыбаясь. Сердце ее ухнуло, отдалось эхом где-то в желудке, и уже не было сомнений, что вечер покатится по плану Тарчинского и точно не превратится в банальный ужин в заведении общепита.

Давно, очень давно не чувствовала Антонина, как чужое мужское тело прижимается к ее телу, раскаленному безумной, хоть и молчаливой игрой. Другое тело, не мужа, знакомого за долгие годы до кончиков пальцев. Ее смущала непредсказуемость новых движений, поз, ритмов, реакций Романа на ее собственные движения, позы, ритмы, но поиск новой гармонии и желаемое обоими удовольствие объединяло. Ее руки обнимали еще крепкий торс Романа, пальцы впивались в его спину, а потом вцеплялись в еще густые волосы и то прижимали его голову к груди, то отрывали ее, сдерживая нашествие голодных поцелуев. Действо было бурным, а мужское тело – неизведанно-чужим. Это интриговало, волновало, удовлетворяло женские амбиции и питало жажду мести.

Антонина, сколько себя помнила, никогда в постели не теряла головы. Она вообще не понимала, как это возможно, и считала слова о страсти «без памяти и до потери сознания» литературными эпитетами и метафорами, которые должны были украсить описание всем хорошо известного процесса, когда двое людей по тем или иным причинам на мгновения сливаются в одно целое. Вот и сейчас ее внутренний компьютер мало того что анализировал все происходящее между ею и Романом, так еще и выдавал, словно азбукой Морзе: «Нарвался? Будешь знать! Нарвался? Будешь знать!»

И кровь ударяла ей в виски, и назло Игорю она отметала все запреты, суеверия и комплексы при мысли, что когда-то в юности вот так, наверное, он наслаждался Соней, и именно об этом теперь вспоминал, общаясь с ней, и мечтал, старый романтик, что при первой же возможности именно так «в номерах» при каком-нибудь ресторане будет выплясывать на этой сучке…

Антонина вцеплялась ногтями в горячую потную спину Романа и кусала его за плечи, а он стонал, ошалело мял ее тело, словно хотел раздавить его, и впивался поцелуями в губы, будто стремился высосать ее душу, при этом их тела бились друг о друга, как две гигантские руки в бешеных аплодисментах. Но вот «ладони» ударились в последний раз, сплелись и замерли, обессиленные.

– Если бы не махнул тогда на это рукой, добился тебя, забрал бы с собой в Москву, может, так и прожили бы вместе до сих пор, как ты со своим… А я, видишь, все метался от хорошего к лучшему, – улыбнулся Роман, разливая остаток коньяка по бокалам.

– Не очень-то ты набивался, – хмыкнула Антонина. – Разве это любовь была? Ой, не ври и не выдумывай! Мы же едва знакомы были тогда! Разве что пересекались в коридорах или в раздевалке спорткомплекса. Тебе, о комсомольский лидер, хотелось побед и целых отрядов влюбленных в тебя девушек!

– Как знать, как знать… – снова улыбнулся Роман и поднял бокал. – Разве мог я предположить, что Мага отступится… Кстати, забыл тебе сказать! Я ведь его видел!