Сердечные истории

Она нырнула куда-то во внутреннюю дверь и вынесла мне котенка, которого я оставила тут, внизу, когда прибыла в больницу, попросив присмотреть за ним.

Насытившийся и пригревшийся, тот сонно посмотрел на меня, но не стал возражать, когда я взяла его в руки и уже привычно шмыгнул под куртку.

Если полиция привяжется на улице, – решила я, – скажу им: «Кот сбежал, выходила искать. И вот нашла. Несу домой».

– Все хорошо, – сказала я котенку. – Теперь все хорошо. Я с тобой. Мы больше не одни.

Котенок заерзал у меня в руках, вскинул мордочку и посмотрел на меня глазами человека, с которым я сегодня попрощалась навсегда.

– Куда же вы с ним? – спросила администратор. – Ведь вы приезжая, тяжело, наверное, будет с животным. Может, оставите его здесь, при больнице? У нас тут еды много, не пропадет.

– Спасибо, – усмехнулась я ей в ответ. – Но мы своих не бросаем.

Алена Макеева Лестничная клетка

В доме номер 48 по улице N в городе М на первом этаже старенькой хрущевки жила древняя старушка Степанна. Сколько ей лет, толком не знал никто, но то, как она смотрела в кухонное окно в неизменном белом в голубой цветочек платочке, сегодня уже изрядно потрепанном, как и сама хозяйка, помнила даже соседка Нина тридцати пяти лет.

– Опять дебил этот курит прямо в окно, – громко выругалась Нина, хлопнув форточкой, глядя на соседа на лавочке.

– Да пошла ты, – не менее зло выругался парень лет тридцати и специально выпустил облако дыма в окно первого этажа.

– Карантин! Гулять нельзя вообще-то, – еще больше разозлившись, через окно закричала Нина.

– Молодым этот ваш вирус не страшен. А вы передохнете – не жалко, – ругнулся Влад, раздраженно почиркал зажигалкой, которая не сработала, выкинул и лениво поплелся в сторону магазина.

– Нина, хватит орать, уши закладывает! – крикнула мать Людмила на дочку.

– Ой, ты еще со своими нравоучениями, достали все, – отмахнулась Нина от матери и с остервенением стала помешивать суп, – скорее бы на работу уже, сил нет дома сидеть, – бубнила она себе под нос.

– Так, посчитала? – сурово обратилась Нина к всхлипывавшей рядом восьмилетней дочке.

– Да, тринадцать минус восемь ровно пять, – промямлила та.

– А с первого раза нормально считать не можешь? Как же достало это дистанционное обучение, можно подумать, мне заняться больше нечем, как только стоять тут с тобой, уроки делать.

Девочка глубже вжала голову в плечи.

– Дальше считай, че затихла, – скомандовала мать и вернулась к плите.

– Хватит на Веру орать, посчитает, – вмешалась мать Нины, пенсионерка Людмила, родившаяся и выросшая в этом доме.

– Я смотрю, ты многому ее научила за первый класс, пока я горбачусь вам на пропитание, – швырнула та ложку. – Ни благодарности, ни черта от вас не дождешься.

– Я вообще-то и на свою пенсию проживу, заслужила как-никак, – заступилась за себя некогда красавица Людмила, – а ты б лучше за собой следила, а то мужа довела, что он сбежал от тебя, дочь вечно плачет. – Бабушка обняла девочку.

– Ах ну да, это ж я во всем всегда виновата! – вспылила Нина. – А может, у меня просто жизнь скотская, поэтому и характер такой?! Ты вон ни дня не работала, на папиной шее сидела, – кинула она матери обвинение. – А мне батрачить приходится с утра до вечера.

– Ой, – отмахнулась мать и вывела всхлипывающую внучку. – Все нервы ребенку измотала за две недели, пока дома сидишь.

– Ты мне тоже изматывала, и ничего, выросла, – крикнула Нина вдогонку матери и с отчаянием швырнула ложку в раковину. – О, явился не запылился, – пробубнила Нина, глядя в окно на соседа.

– Добрый день, Герасимов Валентин Вениаминович, – представился участковый. – Что делаете на улице? Почему без маски? – остановил молодого человека полицейский.

Нина с интересом подскочила к окну и с явно нескрываемым удовольствием наблюдала картину:

– Допрыгался, мажор!

– Знакомы, – буркнул Влад участковому. – Маски пусть больные носят, а я здоров, – без удовольствия протянул он и выкинул сигарету, – в магазин ходил.

– А без алкоголя никак? На вас и так куча жалоб в отделении, может, хоть карантин без происшествий и дебошей проведем? – глядя на торчащую из кармана худи бутылку, поинтересовался участковый, которому не раз жаловались соседи, в основном Нина, конечно, по поводу громких вечеринок дома у парня или шумных компаний под окнами.

– Валя, милок, – раздался в форточке голос старушки с первого этажа, – так это я попросила его хлебушка мне купить.

Участковый и Влад с одинаковым недоумением повернулись на старушку.

– Не было, наверное, моего, да? – подыграла Степанна парню.

Тот, обалдев, достал из-за пазухи батон белого хлеба и помахал в окно:

– Купил, – сдавленно выдал он.

– Вот спасибо, внучек, – улыбнулась почти беззубым ртом старушка.

– Степанна, – переключился участковый на старушку, – вам выходить нельзя, звоните, я кого-нибудь в магазин отправлю, ясно?

– Да что ж мне гонять-то тебя, милок?! Я сама уж потихоньку…

– Карантин, а заболеете, не дай бог, – не унимался участковый.

– Да меня никака зараза не берет, сто лет уж скоро, – усмехнулась старушка.