Сердечные струны

— Он говорил, что это сюрприз, — прошептала Теодосия. — Эта хижина. Но я бы все равно вспоминала тебя, куда бы он меня ни увез. Он оказался не тем, Роман. Не могла спать с ним.

Роману стало ясно, что она не отдала девственность Хэммонду Ллевеллину. А банда Бланко?

— Теодосия…

— Почуяла бурю, услышала ее. Ласточки летали низко, казалось, что касаются цветов. Мы сидели под деревом. На пикнике. И молния. Точно так, как тогда… мои родители… Я… я никогда еще не испытывала такого ужаса. — Она не всхлипывала, но он почувствовал, как увлажнилась его рубашка. — Испугалась, Роман, а он еще больше, и бросил меня. Осталась совсем одна с молниями и теми мужчинами. Бежала так быстро, как только могла. Но молнии преследовали меня, и эти люди тоже. Загадала желание — не на звезду, а на Волшебную гору, и потому появился ты.

— Значит, они не…

— Нет. Ты убил их прежде, чем они смогли. Один убежал.

Он долго ничего не говорил.

— Прости, что сбежал от тебя вчера вечером. Его извинение согрело девушку больше, чем одеяло, которым он обернул ее.

— Это Иоанн Креститель, — прошептала она. — Пожалуйста, поверь мне, Роман, это Иоанн Креститель.

Мгновенно он все понял — она не предавала его, болтал попугай.

Тяжелое бремя вины придавило его.

— Прости, — снова произнес он. — Боже, я был так взбешен, Теодосия. Даже и не подумал, что птица…

— Гнев имеет обыкновение лишать нас рационального мышления.

Ее обращение к интеллектуальным упражнениям убедило его, что она успокаивается. Убрав мокрую прядь волос с ее лба, глядел, как капли дождя скатываются на подоконник.

— Буря. Ллевеллин не понимал, как ты боишься молнии, а я знаю, поэтому и вернулся. Управляющий сообщил, где вы с Ллевеллином и что он нанял несколько человек, чтобы перевезти вещи в хижину. Я собирался защищать тебя от молнии, но нашел в лапах банды Бланко.

Она почувствовала, как он поцеловал ее обнаженное плечо, и задумалась над его рассказом: считая, что она выдала его секрет Хэммонду, он, тем не менее, выскочил прямо под пули ради нее, убил четырех бандитов и мог умереть сам — ради нее.

Нахлынули такие глубокие эмоции, что она совершенно лишилась чувств. Громкий птичий крик раздался в комнате, и через плечо Романа она увидела Иоанна Крестителя.

— Должно быть, они перевернули клетку, когда обыскивали хижину, — вслух размышлял Роман. — По крайней мере, с ним ничего не случилось.

— Обыскивали? Кто?

— Разве ты не видела переднюю? Вещи разбросаны по всей комнате.

— Что?

— Золото пропало, Теодосия, — мягко сказал он. Ему было ужасно неприятно говорить об этом, но выбора не было. — Драгоценности, наверное, тоже, кроме рубиновой броши, которая все еще приколота к тому, что недавно было платьем. Банда побывала здесь до того, как нашла тебя на лугу.

Ее слезы закапали на его ладонь, блестя, словно бриллианты. Глядя на них, он поймал себя на том, что они больше не вызывают в нем горестных чувств.

— Что же теперь делать? — всхлипнула Теодосия. — Без денег, как же я…

Он заглушил ее всхлипывания долгим и нежным поцелуем. А затем, все еще лаская ее губы, прошептал слова, которые никогда не говорил ни одной женщине.

— Я позабочусь о тебе, Теодосия.

* * *

Она не имела понятия, куда ее повезет Роман: обессиленная, она и не думала об этом. Подогнав повозку к хижине, усадил ее — Теодосия, взяв поводья, приготовилась следовать за ним, куда он поведет.

Свет звезд и луны освещал дорогу. Буря стихла, и дождь оставил в ночном воздухе запах свежести. Она ощущала нежный аромат цветов и любовалась волосами Романа на широкой спине.

Несколько часов спустя он остановил Секрета у прогалины, через которую весело бежала речушка.

— Переночуем здесь, — объявил он, спешиваясь.

Она выбралась из повозки и приготовила постель. Закончив с этим, вглядывалась, как Роман разводит огонь, чувствуя глубокую умиротворенность от того, что все это так знакомо ей с тех пор, как они встретились.

— Есть хочешь? — спросил он.

Она кивнула. Роман протянул ей бутерброд с изюмом, она улыбнулась, удерживая его так, словно это последняя и самая бесценная пища на земле.

— Куда ты хочешь поехать, Теодосия?

— Мне показалось, что у тебя на уме есть какое-то место.

Он прикончил свой бутерброд в три приема.

— Все, о чем я думал, это забрать тебя из этой хижины и увезти из Энчантид Хилл. Следующий город — Сандж, около пяти миль к западу отсюда. Хочешь поехать туда, чтобы найти… расклеить свои объявления? — Он остановился, борясь с собой, чтобы не вспылить. — Как всегда, приезжая в новый город?

Вытянувшись на постели, она смотрела, как раскачиваются ветви деревьев.

— Без золота я ничем не могу заплатить — сто долларов золотом — установленная плата за… — Она закрыла глаза. После того, что случилось, можно ли мечтать о ребенке для Лилиан? — И с тобой нечем рассчитаться, — прошептала она.

— Когда-нибудь пришлю счет, — мягко сказал он, улыбаясь.

Она попыталась ответить на улыбку, но ей это не удалось.

— Не знаю, что теперь делать, Роман. Ребенок… Даже не знаю, что и предпринять.

Он подошел к ней и помассажировал напряженные мускулы плеч.

— Поспи.