Сердечные тайны

Она не пришла в тот вечер, чтобы, как обычно, принести ему ужин. Снизу доносились разные голоса, но только не ее. И все же он ждал, ругая себя последними словами на всех языках, которые только знал. Нельзя быть с ней таким резким. Он мог просто отодвинуться потихоньку, она бы и не заметила. Или сказать, что ему больно. Ну, вот, а теперь он снова обидел ее. Джонатан прислушался к возне лошадей в углу и думал, почему все так хорошо началось, а теперь пошло наперекосяк.

Глава 21

Когда Бэнни поднялась на сеновал на следующее утро, он стоял у окна и смотрел на улицу.

– Джон, – мягко сказала она.

– Джонатан, – поправил он, не оборачиваясь.

– Джонатан, ты уже встал.

– Пора бы уже.

– И ты выходил на улицу.

– Извини. Уж очень хотелось помыться. Я вышел очень поздно, так что никто не мог меня видеть, и вымылся у колодца. – Он, наконец, посмотрел на нее. – У вас очень холодная вода.

Она не смогла сдержать короткого смешка.

– Я знаю. Как ты себя чувствуешь?

– Я еще очень слаб. Еле взобрался назад по этой проклятой лестнице. Но через день-другой уже смогу уйти.

Через день-другой. Она должна была бы радоваться, что сможет избавиться от него. Но сердце у нее упало, когда она услышала это.

– Никак не могу привыкнуть слышать так много слов от тебя.

Он неожиданно широко улыбнулся.

– Я обычно не говорю так много. Но ты вообще заставляешь меня делать многое, что я обычно не делаю.

Он ничего серьезного не имеет в виду, абсолютно ничего, и она будет последней идиоткой, если позволит себе поверить, что за его словами что-то есть. Но как бы ей хотелось поверить в это. Он снова посмотрел в окно.

– Должно быть, пойдет дождь.

Бэнни заставила себя отвлечься от своих нелепых мыслей и посмотреть в окно.

– Думаю, да, – она показала на корзинку, которую принесла с собой. – Здесь завтрак.

– Ты не обязана кормить меня.

– Ты, наверное, голоден. Извини, что не принесла ничего вчера вечером.

Он пожал плечами.

– Ты последний человек во всем мире, который должен извиниться передо мной. Ты спасла мне жизнь.

– Ну, тогда мы квиты.

Их глаза встретились. Бэнни знала, что говорила правду. Не важно, во что он был замешан. Та ночь в лесу, когда он ее спас – это не было игрой. Все случилось слишком быстро и неожиданно, и невозможно было подумать, что все было специально разыграно, чтобы произвести на нее выгодное впечатление. Она видела, как тот солдат чуть не замертво упал от его сильного удара.

– Ты не знаешь, сколько раз я пытался убедить себя, что поступил той апрельской ночью очень глупо, – тихо сказал он.

– Да?

– Но я не жалею об этом, – его голос внезапно охрип. Он кашлянул и отошел от нее на шаг. – Хочешь остаться и позавтракать со мной?

Он всегда чувствовал, когда она начинала думать о нем, и ему было неловко от ее внимания. Конечно, она ведь была всего лишь Бэнни. Уж, наверняка, он выбрал бы не такую женщину в нормальных условиях. Она покачала головой.

– Не могу.

– Останься. Совсем не надолго.

В его глазах была мольба, и просьба о прощении, и что-то еще… Одиночество?

– Хорошо.

Они сели на одеяло, и она дала ему сдобную булочку с медом. Он сразу же откусил добрую половину. Хорошо еще, что Бэнни была не понаслышке знакома с аппетитом больших голодных мужчин и принесла ему достаточно еды.

– Как тебе удается приносить для меня так много продуктов, чтобы никто не заметил?

– Мама часто уезжает.

– Я заметил. Куда?

– К Адаму домой. Моя невестка плохо себя чувствует.

– Что-нибудь серьезное?

– Нет, – она улыбнулась. – Кажется, Адам снова хорошо потрудился, перед тем как уехать в Кэмбридж.

Он удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем она говорит.

– У меня будет еще один племянник.

– Ты уверена, что именно племянник?

– Ее тошнит.

– Говорят, что это обычное явление.

– Моя мать очень плохо себя чувствовала пять месяцев с каждым моим братом. А со мной ни одного дня. Пока также бывало и с моими невестками. Все они чувствовали себя очень плохо, кроме Ханны, когда она носила Сару.

– Никогда не слышал ничего подобного.

– Ханна говорит, что Джоунзы с самого начала наводят порчу на женщин.

– Но неужели твоя мать не замечает, сколько еды пропадает?

Бэнни поморщилась.

– Она привыкла к моему аппетиту.

– Твоему аппетиту?

– Мама уже отчаялась когда-нибудь научить меня есть, как настоящая леди.

– А зачем тебе это надо? Я никогда не мог понять, почему женщины мирятся с тем, что им нельзя есть, сколько они захотят.

– Ну, а зачем женщины делают остальные глупости? Чтобы заловить мужа.

– А мне нравятся женщины, которые наслаждаются жизнью и едой в полной мере.

Бэнни поднялась.

– Я должна идти.

Он взял ее за руку, чтобы удержать.

– Почему?

Он посмотрел в окно. Ветер, наконец, развеял эту невыносимую жару, нагнал тучи и теперь на улице шел дождь. Когда он снова посмотрел на нее, его взгляд затуманился.

– На этот раз без грозы, – мягко сказал он. – А я бы хотел, чтобы была гроза.

Господи, если бы только она знала наверняка, что он не враг. И если бы у нее было хоть малейшее представление о том, как обращаться с таким человеком.

– Мне надо уходить! – она вырвала руку.