Наука – дама непостоянная. Особенно, когда она пребывает в поиске. То, что еще недавно считалось непререкаемой истиной, сегодня видится «абсурдом», который вообще не мог существовать в здравом рассудке. Это касается не только лечения, но и попыток омоложения и продления жизни.
Мне, как и любому врачу, всегда были интересны возможные научные способы сохранения молодости организма. Изучая этот вопрос, я понимал, что он был актуален во все времена и интересовал не только врачей, но и каждого любознательного человека.
В течение тысячелетий люди задумывались о возможных способах жить дольше и, главное, сохранять и возвращать свою молодость. Народные сказки о молодильных яблоках и живой воде, научно-фантастические рассказы о замороженных на столетия или обманувших время, философские романы о сделках с дьяволом, где возвращение молодости было платой за бессмертную душу, – все эти истории мы знаем с детства и не принимаем всерьез. Но наши далекие предки искренне верили в возможность возвращения молодости и продления жизни. Ради этого совершались странные и страшные эксперименты, порой ужасающие своей дикостью и жестокостью. В древнем Риме старики бросались на арену Колизея и пили свежую кровь, текущую из ран поверженных гладиаторов, в надежде вернуть молодость и силу. История средневековья удивляет жуткими примерами, когда для омоложения знатные и богатые люди использовали кровь девственниц или детей. Одним словом, долгое время считалось, что молодая кровь обладает чуть ли не волшебной силой оздоровления. Странное и ни на чем не основанное заблуждение, причинившее много зла простым людям, погубившее много невинных жизней.
Поиском секрета вечной молодости в средние века занимались алхимики, считая средством омоложения таинственный философский камень.
В 18 веке на свет появилась целая наука о долголетии – макробиотика. Ее основоположник, великий немецкий врач Христоф Вильгельм Гуфеланд, пропагандировал три столпа долгой жизни: правильное питание, личную гигиену и своевременное лечение болезней. Кстати, именно Гуфеланд первым описал благотворное воздействие электрического тока при остановке дыхания. Фактически, его можно считать основоположником электростимуляции в реанимации.
В том же 18 веке русский отставной майор, князь Парфений Николаевич Енгалычев, написал целый трактат «О продлении человеческой жизни: как достигать здоровой, веселой и глубокой старости», где описал четыре основных принципа долголетия: рациональное питание, отказ от вредных спиртных напитков и табака, увеличение двигательной активности, полноценный сон и отдых. Енгалычев был абсолютно уверен, что соблюдение этих правил позволит сохранить физическое и психическое здоровье, предупредит возникновение болезней и поможет жить долго и счастливо.
Эти примеры можно считать проявлением здравомыслия и прозорливости наблюдательных ученых.
Но были и тупиковые направления, которые язык не поворачивается назвать научными.
Отчаянные попытки медицины отыскать источник здоровья и долголетия иногда не уступали по бессмысленности методам алхимиков. Представьте, что около трехсот лет назад для омоложения стариков проводили операции по переливанию крови барана человеку. Естественно, что никаких шансов выжить у такого больного не было. В те времена даже ходила шутка, что для омоложения требуются три барана: один отдает свою кровь, второму ее переливают, а третий проводит «операцию».
Конец 19 века ознаменовался новыми теориями оздоровления и продления полноценной жизни. Позже отзвуки этих идей нашли свое художественное воплощение у Буглакова в «Собачьем сердце». В 1889 году 72-летний французский физиолог Броун-Секар сделал сенсационное заявление в Париже. Он сообщил, что провел эксперимент по омоложению на себе: после многочисленных исследований на животных, ввел себе под кожу вытяжку из семенников собаки. Выступая на заседании Парижского биологического общества, он подробно рассказал о проведенном эксперименте, отметив, что теперь может взбегать по лестнице (что и продемонстрировал), без устали работать в течение нескольких часов в лаборатории, долго и много двигаться, что ранее для него было очень затруднительно.