Сердечный сбой (СИ)

— До новых встреч, милая, — сказал ей в спину Карл и переглянулся с бедной помощницей, которая уже не в первый раз получала нагоняй от необузданной пациентки.

На улице Ханну ждал отец. Он стоял возле машины, докуривая остаток продолговатой сигареты. Седина на висках хоть и придавала ему возраста, но на мудрого мужчину, который может дать совет и помочь, он не тянул. Пузо у него появилось после развода с матерью девушки и не удивительно, ведь ему никто не готовил полезную еду, поэтому учёному приходилось питаться фастфудом и лапшой быстрого приготовления.

Есть стереотипы, что учёные получают много денег, но Джеймс О’Байр был исключением, он не находил ничего нового, не создавал ничего такого, что смогло бы «выстрелить» и привлечь людей, поэтому и сидел в своей лаборатории, пытаясь сделать что-то, что наконец-то сделает его известным.

В его кабинет Ханне не разрешалось заходить, поэтому она понятия не имела, каким проектом он занимается.

— Ты задержалась, — сказал Джеймс, как только дочь подъехала к нему поближе.

— Бежала, как могла, — с ноткой иронии проговорила девушка и скорчила перед отцом недовольную гримасу.

— Раньше ты не была такой противной, — пробубнил про себя мужчина и обошёл вокруг машину, чтобы открыть багажник.

Ханна стыдливо опустила глаза, не зная, как оправдать своё поведение к отцу. Они не виделись очень давно, в детстве Джеймс приезжал к ней только несколько раз в год, а потом их встречи становились всё реже и реже. О’Байр, используя колкие словечки и тактику нападения, пыталась самоутвердиться за счёт других людей. Ведь теперь она была в разы слабее и беззащитнее, а делая другим больно, Ханна вновь чувствовала себя полноценной.

Когда кресло было уложено в багажник, а спортсменка усажена на переднее сиденье, Джеймс не спеша поехал к своему дому, включив радио для небольшого веселья. Ибо в машине стояла гробовая тишина, даже и гнетущая. Мужчина потянулся к катушке и, услышав мелодичный джаз, принялся плясать на своём месте, отбивая ритм и подпевая незамысловатую мелодию. Джеймс украдкой посматривал на свою дочь, ожидая от неё хотя бы снисходительной улыбки за старания папы её развеселить, но Ханна уставилась в окно и явно не была настроена на разговор. Песня закончилась, в колонках послышался голос ведущего. Джеймса всегда бесили эти «выскочки», которые мешают слушать музыку, но без этого ни одно радио-шоу не могло существовать.

— Сегодня в гостях у нас Майк Стивенс, молодой и прогрессирующий ведущий-корреспондент Детройта. Скажите, Майк, в чём ваш успех?..

Ханна резко выключила радио, вернувшись обратно на своё место. Джеймс удивлённо оглядел её и потянулся к катушке, дабы включить звук обратно.

— Давай доедем в тишине, у меня голова болит, — максимально вежливо попросила Ханна, чтобы отец точно оставил радио в покое.

— Ну ладно.

Прожив у отца два месяца, О’Байр узнала, что к нему захаживает его друг — Элайджа Камски. Он тоже целый день сидел в мастерской Джеймса, а под вечер уходил, но Ханне было как-то всё равно, не до того, так сказать, ведь ей приходилось привыкать к жизни в инвалидном кресле. Хотя однажды девушка поймала себя на мысли, что молодой друг её отца весьма симпатичный, особенно во время работы.

В больнице девушка пролежала три месяца, за это время лучшая пора лета обошла её стороной. Оставалось довольствоваться редким солнышком и опадающими листьями, заполонившими задний двор её дома. Джеймс, конечно, не собирался содержать хозяйство, у него были другие заботы, а от Ханны много пользы не было, хоть она и пыталась доказать обратное. Девушка пыталась мыть полы, но из-за её кресла всегда оставались грязные дорожки от колёс. Пыль была протёрта лишь частично, благо с посудой О’Байр управлялась прекрасно.

Джеймс не мог поддерживать дочь в её делах, но иногда приходил на помощь, если она не могла что-то нужное достать или, наоборот, положить. О ванне и туалете девушка вообще старалась не думать и никому не говорить, ведь было так унизительно просить первое время отца, взрослого мужчину, об услуге необычного характера. Джеймс в детстве так за дочерью не ухаживал, возможно, поэтому спортсменке было так стыдно просить его переодеть себя или же помыть.

Учёный не считал себя хорошим отцом, но делал всё, по его мнению, для того, чтобы исправить это. Всё-таки Ханна была его единственной дочкой, которую нельзя было бросать в беде. Джеймс чувствовал бы себя полным ублюдком, который не достоин такого счастья, как семья и ребёнок. Он и так почти всё потерял, но надеялся, что благодаря Камски сможет создать нечто сверхновое, что поможет дочери встать на ноги и обеспечит их семье богатую старость.