Сердечный сбой (СИ)

От вопроса Коннора в кабинете наступила тишина. Хирург вдруг перестал моргать, словно мир для него застыл. Парень наконец поймал его на горячем. Не вечно его спокойствие. Видно, расслабился доктор, думая, что без явных доказательств, ни в чём его обвинить не смогут. Оффул пришёл в себя, поправил от нервов волосы и, усмехнувшись, ответил:

— Я лишь предположил, а вы сразу прицепились к моим словам.

— Вы сказали, что она конкретно живёт с отцом. А откуда вы это узнали, неужели от Джеймса?

— Я не знаю никакого Джеймса, говорю же!

— Вы задержали операцию на три часа, чтобы подделать протез, ведь так?! Это даже в отчёте об операции написано, вам незачем уже врать! — Коннор схватил доктора за халат, вглядываясь в его расширенные от страха зрачки. — В твоих интересах, гребаный ублюдок, лучше всё рассказать, чтобы не загреметь в тюрьму.

Хэнк впервые видел андроида таким злым. Ему будто сломали тормоза, казалось, ещё одно слово отрицания от Джоржа и его ударят по лицу, а от железной руки простым синяком не отделаться. Чтобы не допустить увечий на хирурге, Андерсон планировал остановить Коннора, но доктор вдруг выкрикнул:

— Я всё расскажу!

Андроид ослабил хватку, но также грубо усадил Джорджа на кресло, чтобы тот не расслаблялся.

— В тот вечер ко мне пришёл Джеймс…

Он забежал в кабинет, ведь запыханный, мокрый и напуганный. Мы знали друг друга с института, но на последних курсах Джеймс отчислился, и больше я о нём не слышал. Я сразу его узнал и был обескуражен, что он делает в моём кабинете. Я должен был идти на операцию, времени было мало. О’Байр остановил меня у порога, запер дверь и прохрипел:

— Прошу, помоги мне… Моя дочь…

— Я всё уже знаю, я как раз собирался на операцию.

— Нет, ты не понял, — он протянул мне какой-то чип, увы, не разбираюсь в технике, не могу сказать точное название. — Тебе нужно вставить это в протез Ханны.

— Что? Джеймс, ты с ума сошёл, — состояние моего прошлого одногруппника меня испугало, я не мог просто бросить его в этом кабинете, поэтому взял за плечи и попытался успокоить. — Тебе принести воды?

— Джордж, я прошу тебя, спрячь этот код в протез! Это не просто безделушка, это код к оцифрованной человеческой памяти.

Я застыл в ступоре, будто меня окатили холодной водой, даже почувствовал дрожь в ногах. Ещё в институте на одной из лекций к нам пришёл учёный и рассказывал теорию о том, что человеческую память можно оцифровать, то есть, сохранить личность в компьютер. Тогда я воспринял это, словно чудесное явление, а Джеймс прямо загорелся, я видел это по его глазам. Через месяц он и ушёл из института. Видимо, вот чем он занимался несколько лет…

— Это невозможно… Как? — я взял в руки этот чип, так бережно, будто держал хрустальную туфельку. Джеймс усмехнулся, будучи гордым за своё изобретение. — Но зачем тебе вставлять это в протез своей дочери?

— Я создаю андроида, самого человечного и совершенного, который может быть. Для этого мне нужно человеческое сознание.

— Ты что, ставил опыты на живом человеке?!

— Неважно, как я это сделал! — шикнул он. — Нужно спрятать код, чтобы никто не разблокировал его память. Он должен быть уникальным, без грязного прошлого и своих желаний! Я создам его для дочери и для людей.

— Джеймс…

Я понимал, что это безумие, чистейшее и подлое. Но меня соблазнил научный прорыв. Я всегда считал Джеймса гением или близкого к нему. Мне было трудно сомневаться в правильности своих действий, мне нужно было время, чтобы спрятать этот чип.

— Мне нужен протез из материала, который не пропустит лучи рентгена.

— Чтобы никто не заметил чип? Ты гений, Джордж! — мужчина похлопал доктора по плечу, светясь от счастья и предвкушения.

— Но есть одно «НО». Есть одна на примере модель протеза, но с ним она не сможет встать на ноги, процентов шестьдесят. Мы рискуем тем, что твоя дочь может на всю жизнь остаться инвалидом.

— То есть, вы рискнули жизнью пациента ради какого-то кода от памяти железяки?

— перебил рассказ хирурга Хэнк и, увидев сожалеющий кивок, мужчине нечего больше было сказать.

***

Центр реабилитации готовился ко сну, вместе с его пациентами. Ханна не привыкла к строгому графику подъёма, питания, водных процедур, но Саймон доходчиво всё объяснил, поддержал и обязался помочь. До конца дня девушка ждала, что к ней в палату подселят ещё кого-то и боялась этого момента знакомства, но никто так и не заселился к ней, возможно, и к счастью. Будучи окрылённой новыми ощущениями, Ханна решила уделить время и себе. Сидя у туалетного столика, где лежали масла, её старая косметика, крема, она увлечённо растирала кончики волос, чувствуя, как от них исходит душистый кремовый запах. Само её лицо будто преобразилось, с течением времени исчезли синяки под глазами, губы больше не были искусаны, а кожа подтянулась и приобрела живой блеск. Было приятно смотреть на себя прежнюю. Ханна вдруг поняла, что перестала замечать коляску за своей спиной, её больше не смущало то, что она казалась всем беззащитной. Именно в этих стенах она неожиданно обрела спокойствие.