Сердюков и женский батальон. Куда смотрит Путин?

М.X.: Каждое из этих обвинений и десятки других (я хочу напомнить еще раз, что в год у нас проходит более тысячи проверок) неоднократно исследовались с разных точек зрения юристами. С учетом нашего несовершенного законодательства по каждому из этих вопросов бывает несколько мнений у юристов и ровно потому, что это обычная практика, у нас в год идет порядка 150 процессов. Надо сказать, что и в мире это — нормальная практика. У British Petroleum в постоянном режиме идет около 3 тысяч процессов, причем в разных странах мира. Это нормально. Какие-то процессы мы выигрываем, какие-то — проигрываем, мы открыты в этом отношении. Мы даем об этом информацию в своих корпоративных отчетах. Что касается статистики, то могу вам сказать, что мы платим за тонну добываемой нефти не меньше, а больше, чем многие из наших коллег по цеху. И уж во всяком случае, никаких существенных отклонений от того, что платит, например, «Роснефть», в меньшую сторону у нас нет. Более того, в отличие, например, от компании «Роснефть», мы платим достаточно большие деньги и нашим акционерам, и выплачиваем их в рамках конкурсов и аукционов, когда государство продает новые месторождения. Что касается «скважинной жидкости» — это такой уже более специальный вопрос, и он неоднократно рассматривался. Но что же поделаешь, если в России мы действительно добываем не чистую нефть, а жидкость, в которой нефти всего 3 или 10 %. Или в среднем по компании, если взять ЮКОС, — 30 % нефти, остальное — вода, соль, металл и так далее. Это специфика наших месторождений. Вот то, что мы добываем, называется «скважинная жидкость», а потом, после различных технологических переделок, достаточно непростых, в рамках которых работают тысячи людей, огромные установки, уже получается чистая стандартная нефть, соответствующая требованиям ГОСТа, которую мы и сдаем в систему «Транснефти». Она называется по-разному. Есть Siberian Light, есть Urals, если брать международные термины. Между скважиной и ГОСТовской нефтью, которую мы сдаем в систему «Транснефти», лежит труд тысяч людей над вот этой самой «скважинной жидкостью». И заявления о том, что все это сделано исключительно с целью куда-то от кого-то и как-то спрятаться, не выдерживают критики. Для этого достаточно один раз побывать на месторождении и посмотреть, что на самом деле мы добываем из скважины.

В. Б.: Председатель Счетной палаты РФ С. В. Степашин сказал, что особых претензий у его ведомства к ЮКОСу после проведенных проверок нет. Считаете ли вы, что этому способствовала та работа по развитию прозрачности в ЮКОСе, которая была проведена при вашем активном участии? Расскажите, что удалось в этом плане сделать?

М.X.: В 1999 году мы приняли для себя решение, что будем отстраивать работу компании по западным стандартам. Что это означало? Во-первых, подготовку финансовой отчетности по международным стандартам. Мы выбрали стандарты US GAAP. Чем эти стандарты отличаются от российской отчетности? Как вы знаете, российская бухгалтерская отчетность, скорее, запутывает финансового аналитика, чем помогает ему осознать реально, что в действительности происходит в компании. В частности, у нас в российской финансовой отчетности нет понятия «консолидированного налогоплательщика» или «консолидированного предприятия». ЮКОС сегодня — это более 400 юридических лиц. И когда мы говорим — «ЮКОС по российским стандартам», мы имеем в виду только 1 % от общей численности работающих компаний. Поэтому первое, с чего мы начали, это ввели стандарты US GAAP, в соответствии с которыми мы уже несколько лет публикуем ежеквартальную отчетность, представляем ее на своем сайте. Она показывает всю компанию в целом в разных разрезах. Помимо этого к международным стандартам отчетности относится проверка компании независимыми аудиторами. То есть аудиторами, которых назначает не менеджмент компании, а независимые директора.

В. Б.: А кто у вас?