Сердца небес

Петров сидит боком ко мне, но он поворачивается, когда слышит, как я вхожу. Он поднимается на ноги с полуулыбкой на своем леденяще красивом лице, его густые седые волосы аккуратно уложены. Он одет в темно-синий костюм-тройку от Армани, только потерял пиджак где-то по дороге.

— Мисс Миллер. ― Его зеленые глаза, цвета острейшего нефрита — это предостережение, обернутое в приветствие. — Какой приятный сюрприз.

Он, кажется, нисколько не удивлен. У меня есть предчувствие, что он сидел здесь и ждал моего звонка с тех пор, как дал мне свою визитную карточку на прошлой неделе.

— Мистер Петров, — говорю я, пожимая его протянутую руку. Его кожа холодна как лед. Мне больше нравилось, когда он был в перчатках. — Извините, что прерываю ваш вечер так поздно.

— Не думайте об этом. Пожалуйста, присаживайтесь, — он указывает на диван напротив. — Позвольте мне предложить вам немного прохладительных напитков… Виктор.

Третий гигант славянского происхождения выходит из тени с бутылкой в руке и двумя рюмками. Он протягивает их Петрову, и я сразу узнаю его — это водитель и телохранитель с прошлой недели. Он смотрит на меня, его льдисто-голубые глаза ничего не выдают, но все же ему удается содрать кожу с моих костей.

Смертоносный.

Как Данте.

— Водка моего собственного производства, — объявляет Петров, с размаху откупоривая пробку. — У меня есть винокуренный завод в Сибири. Вкус нежный, как шелк… Не хотите присоединиться ко мне?

Передо мной ставят рюмку. Яблоко, выросшее в Эдемском саду.

— Я приехала на машине…

— Виктор может потом отвезти вас домой, а утром вернуть вашу машину.

Он умеет подбирать слова, которые лишают меня возможности выбора.

Я стараюсь не паниковать, когда он наливает водку поровну в рюмки, и Виктор крадется обратно в свой угол. Если оглянуться назад, то Данте хотел, чтобы я держалась подальше от Петрова по уважительной причине. Я мало что знаю о русской Братве, за исключением того, что, по слухам, они такие же безжалостные и садистские, как и он.

Я беру рюмку, и запах чистого алкоголя ударяет мне в нос.

— А для меня будет «потом», мистер Петров? — тихо спрашиваю я его. — Или я здесь поднимаю тост за свою собственную кончину?

Петров издает удивленный смешок.

— Если вы так думаете, Ив, то вы действительно недооцениваете мужчину в своей постели. Данте Сантьяго — не тот враг, с которым можно легко справиться. Он богаче и жестче, чем я когда-либо буду. Я здесь, чтобы помочь вам, а не навредить, — он поднимает свою рюмку в тосте за меня, а затем выпивает.

Нервничая, я делаю то же самое, мои глаза слезятся от огненного жжения, когда водка попадает мне в горло.

— Хороша? — спрашивает он, выглядя довольным.

— Да, — выдыхаю я, желая, чтобы мои внутренности вернулись к жизни.

— Тогда нужно повторить.

О Боже.

Моя рюмка снова наполнена. Я уже навеселе. Мне нужно начать говорить, пока я не превратилась в лужицу слюней на белом ковре этого очень дорогого пентхауса.

— Я знаю о вашей операции, — говорю я ему, когда он ставит бутылку водки обратно на стол. — Данте рассказал мне о группе торговцев людьми.

— Я так и думал, что он может это сделать.

— И вы не подумали поделиться этим со мной на прошлой неделе? Зачем было скрывать степень своего участия?

Петров выпивает свою следующую рюмку и причмокивает губами.

— Потому что он просил меня не делать этого.

Правда?

— Вы не производите на меня впечатления человека, который так безропотно выполняет приказы, мистер Петров.

— Просто Андрей, пожалуйста. Честно говоря, я не был уверен, могу ли вам доверять. И вы знаете, насколько важно для меня это особое качество.

Дрожь страха пробегает у меня по спине.

— Изменилась ли ваша позиция?

Уголки его тонких губ снова начинают подергиваться.

— Вы задаете очень уместные вопросы, мисс Миллер. Никакой воды. Никаких светских бесед. Без сомнения, это обусловлено вашей работой. Тем не менее, это очень освежает.

— Сочту за комплимент, — говорю я, немного расслабляясь на диване.

— Так и следует сделать. Я очень лестно отзывался о вас перед Данте.

Моя улыбка сползает с лица, но если он и замечает это, то никак не комментирует.

— Эта операция касается лично вас, не так ли?

Доброжелательная атмосфера начинает ослабевать. Внезапно я снова ощущаю угрожающее присутствие Виктора.

— Что именно он вам сказал?

— Что мой отец был замешан в этом, — неохотно отвечаю я

— Ах, да, — Петров наклоняется вперед и наливает себе еще водки. Я замечаю, что он не делает того же для меня. Неужели я так быстро впала в немилость? — Неудачный поворот событий… Никто из нас не мог этого предвидеть.

— Мои родители исчезли вчера, мистер Петров. Вы имеете к этому какое-то отношение?

— Так вот почему вы пришли сюда? Чтобы спросить меня об этом? — он снова ставит бутылку на стол. — А что, если бы я это сделал? Я не поддерживаю помилования ни в какой форме за эти преступления, и ваш любовник тоже.

Бывший любовник.

— У вас есть какие-либо доказательства его причастности или это чисто предположение?