Сердца трех

В это время в гостиной асьенды собрались все, кто участвовал в поисках сокровища, и все члены семейства Солано. Королева, решив внести свою лепту в рассказ об их приключениях, сверкая глазами, описывала, как Торрес украл у нее драгоценные камни и как затем упал в водоворот, испугавшись ее собаки. Вдруг Леонсия, стоявшая вместе с Генри у окна, громко вскрикнула.

– Вот черт, легок на помине! – сказал Генри. – Смотрите-ка, сам сеньор Торрес изволил к нам пожаловать.

– Я первый! – крикнул Френсис, сжимая кулаки и многозначительно напрягая бицепсы.

– Нет, – заявила Леонсия. – Он удивительный лгун. Мы все имели возможность убедиться, что лжет он поистине удивительно. Давайте немного позабавимся. Вот он сейчас сходит с лошади. Спрячемся все четверо. А вы, – она жестом обвела отца и братьев, – сядьте-ка в кружок и сделайте вид, будто горюете о моей гибели. Этот мерзавец войдет сюда. Вы, конечно, захотите узнать у него, что произошло с нами. Он наврет вам с три короба. А мы пока спрячемся вон за той ширмой… Ну, пойдемте же!

Она схватила королеву за руку и бросилась к ширме, приказав взглядом Френсису и Генри следовать за ними.

Когда Торрес вошел, глазам его представилась весьма мрачная картина. Энрико и его сыновья еще совсем недавно пребывали в таком горе, что им ничего не стоило разыграть это сейчас. При виде гостя Энрико поднялся было со своего места, чтобы его приветствовать, но тут же снова бессильно опустился в кресло. Торрес обеими руками схватил его руку и изобразил на лице величайшее сочувствие, притворяясь, что от волнения не может вымолвить ни слова.

– Увы! – наконец, произнес он трагическим тоном. – Они погибли. И ваша прекрасная дочь Леонсия погибла. И оба Моргана тоже. Рикардо ведь, наверно, рассказал вам, что они погибли в недрах горы майя. Это какое-то заколдованное место, – продолжал он, выждав, пока уляжется первый взрыв горя у Энрико. – Я был с ними, когда они умирали. Если б они послушались меня, – сейчас все были бы живы. Но даже Леонсия не захотела послушать старого друга! Нет! Она предпочла послушаться этих двух гринго. А я, преодолев неописуемые опасности, выбрался из пещеры, спустился вниз в Долину Затерянных Душ, а когда вернулся, они были уже в агонии…

В этот миг в комнату влетел белый волкодав, за которым бежал слуга индеец. Дрожа и повизгивая от возбуждения, он обнюхал комнату, учуяв в ней запах, говоривший о присутствии его хозяйки. Но пес не успел подбежать к ширме, за которой скрывалась королева: Торрес схватил его за шею и передал в руки двум слугам индейцам, чтобы они подержали его.

– Пусть собака побудет здесь, – сказал Торрес. – Я расскажу вам о ней после. А сначала взгляните-ка вот на это. – И он вытащил из кармана целую пригоршню драгоценных камней. – Я постучался в двери мертвецов – и смотрите: сокровище майя – мое. Я теперь самый богатый человек не только в Панаме, но и в обеих Америках. Я буду могуществен.

– Вы ведь были с моей дочерью, когда она умирала, – прервал его Энрико с рыданием. – Неужели она не просила ничего передать мне?

– Да, – тоже с рыданием ответил Торрес, и в самом деле взволнованный сценой смерти Леонсии, которую нарисовала ему его богатая фантазия. – Она умерла с вашим именем на устах. Ее последние слова были…

Но тут он вытаращил глаза и замер, не докончив фразы: Генри и Леонсия с самым естественным видом неторопливо проходили в этот момент по комнате, занятые разговором. Не замечая Торреса и продолжая беседовать, они подошли к окну.

– Вы говорили мне, что она велела вам передать мне перед смертью… – напомнил Энрико.

– Я… я солгал вам, – запинаясь, произнес Торрес, выгадывая время, чтобы как-то выпутаться из неприятного положения. – Я был убежден, что они все равно умрут, никогда уже не выберутся из той пещеры, – и я хотел смягчить для вас удар, сеньор Солано, сказав то, что, несомненно, сказала бы, умирая, ваша дочь. А потом еще этот Френсис, который так полюбился вам… Я решил, что лучше вам считать его умершим, нежели узнать, каким трусом оказался этот гринго.

Тут собака радостно залаяла, рванулась к ширме, и слугам стоило огромного труда удержать ее. А Торрес, не подозревая правды, на свою беду продолжал рассказ: