Сердца трех

– Да вон там, на противоположной стороне лагуны Чирикви, – ответил он. – Я узнал потом, что это родовое имение семейства Солано. Ну и люди же – настоящий порох! Но я еще не все тебе рассказал. Слушай. Сначала, значит, эта особа потащила меня в заросли и оскорбительно отозвалась о моих усах, потом, угрожая револьвером, погнала меня назад к лодке. А под конец пожелала узнать, почему я ее не поцеловал. Нет, слыхал ты что-нибудь подобное?

– И ты поцеловал ее? – спросил Генри, и рука его непроизвольно сжалась в кулак.

– А что еще оставалось делать несчастному чужеземцу, очутившемуся в чужой стране? Девчонка была прехорошенькая!..

В следующую секунду Френсис был уже на ногах и, прикрыв рукою челюсть, едва успел отразить удар могучего кулака Генри.

– Я… я… извини, пожалуйста, – пробормотал Генри, тяжело опускаясь на старинный морской сундучок. – Я идиот – знаю, но пусть меня повесят, не могу я вынести…

– Ну вот, опять, – с упреком перебил его Френсис, – Нет, ты такой же сумасшедший, как и все в этой сумасшедшей стране. То ты перевязываешь мне рану на голове, а то готов снести эту самую голову с плеч. Ведешь себя не лучше той девчонки, которая сначала расцеловала меня, а потом стала тыкать револьвером в брюхо.

– Правильно! Ругай меня, я заслужил это, – уныло произнес Генри и тут же, помимо воли, снова вспылил: – Да черт бы тебя побрал, ведь это была Леонсия!

– Ну и что же, что Леонсия? Или Мерседес? Или Долорес? Неужели, если парень поцеловал хорошенькую девчонку, – да еще под дулом револьвера, – это дает право какому-то проходимцу в грязных парусиновых штанах, живущему на куче мусора, именуемой островом, снести ему голову с плеч?

– А если хорошенькая девчонка помолвлена с проходимцем в грязных парусиновых штанах?..

– Не может быть!.. – возбужденно прервал его Френсис.

– Да, и этому оборванцу, – продолжал Генри, – не очень-то приятно слышать, что его невеста целовалась с проходимцем, которого она никогда не видела, до того как он высадился со шхуны какого-то сомнительного ямайского негра.

– Значит, она приняла меня за тебя, – задумчиво произнес Френсис, начиная понимать, как все произошло. – Я не виню тебя за то, что ты вспылил; хотя, должен сказать, характер у тебя прескверный. Вчера ты, например, собирался отрезать мне уши, не так ли?

– Ну и у тебя характер ничуть не лучше, мой милый Френсис. Как ты настаивал, чтоб я отрезал тебе уши, когда я положил тебя на обе лопатки, ха-ха!

И оба весело расхохотались.

– Это характер старика Моргана, – сказал Генри. – Он, судя по преданию, был задирист, как черт.

– Но уж, наверно, не задиристее этих Солано, с которыми ты собираешься породниться. Ведь почти все семейство высыпало тогда на берег и хотело изрешетить меня, пока я греб к шхуне. А твоя Леонсия схватила свою пушку и пригрозила длиннобородому, должно быть ее отцу, что, мол, пристрелит его, если он не перестанет в меня палить.

– Держу пари, что это и был ее отец, сам старый Энрико! – воскликнул Генри. – А остальные – ее братья.

– Прелестные ящеры! – произнес Френсис. – Скажи, ты не боишься, что твоя жизнь станет слишком монотонной, после того как ты женишься и войдешь в эту мирную, кроткую семейку? – Но он тут же перебил сам себя: – Послушай, Генри, но если они приняли меня за тебя, какого же черта им так хотелось тебя укокошить? Опять, наверно, виноват сварливый моргановский нрав! Чем это ты привел в такое раздражение родичей своей будущей жены?

Генри с минуту смотрел на него, как бы решая, сказать или не сказать, и, наконец, ответил:

– Ну что ж, могу тебе, пожалуй, рассказать. Это преотвратительная история, и, должно быть, всему виною мой нрав. Я поссорился с ее дядей. Это был самый младший брат ее отца…

– Был?.. – прервал его Френсис многозначительно.

– Я же сказал, что был, – кивком подтверждая свои слова, продолжал Генри. – Его уже нет в живых. Звали его Альфаро Солано, и характерец у него был тоже преотменный. Все они считают себя потомками испанских конкистадоров [5]и важничают поэтому, как индюки. Альфаро нажил себе состояние на продаже ценных пород древесины и как раз в ту пору развел большую плантацию кампешевого дерева на побережье. Однажды я с ним поссорился. Произошло это в маленьком городке Сан-Антонио. Может, это было недоразумение, хотя я до сих пор считаю, что он был не прав. Он всегда искал со мной ссоры: понимаешь, не хотел, чтобы я женился на Леонсии.

Ну и заваруха получилась! Началось все в пулькерии [6]. Альфаро пил там мескаль [7]и хватил, должно быть, лишнего. Он оскорбил меня не на шутку. Нас разняли и отобрали ружья; но, прежде чем разойтись, мы поклялись убить друг друга. И вся беда в том, что при нашей ссоре присутствовало человек двадцать и все они слышали, как мы угрожали друг другу.