Сердца трех

Для Лондона все это были не какие-то отвлеченности, а нравственные законы, усвоенные из самой жизни. Его книги сразу располагают к себе своей достоверностью. В них много фантазии, но самое важное не придумано, не вычитано, а увидено собственными глазами. И не только увидено, а пережито.

Он не был писателем из тех, кто, рано поняв свое назначение, тщательно к нему готовится, систематически пополняет запас знаний, старается постичь тайны профессии. Для этого жизнь не предоставила ему возможностей. Детские годы запомнились Лондону никогда не проходившим ощущением голода и бесконечными переездами с места на место. Отчим, не любивший свое плотничье ремесло, все старался купить участок земли и наладить хозяйство, но завершались его попытки разорением - землю продавали за бесценок, а дети отправлялись пополнять тощий семейный бюджет.

Образование кончилось для Лондона с последним звонком начальной школы. Впоследствии многие поражались, что он в курсе философских споров своего времени, интересуется социальными учениями, неплохо в них разбираясь, и хорошо осведомлен в литературе - американской, европейской. Не знали, какими усилиями ему все это давалось. В автобиографии он вспомнит, как жадно читал все, что подвернется под руку, «читал по утрам, ночами, в постели, за столом». И, отложив книжку, отправлялся на консервную фабрику, на электростанцию, где был помощником кочегара. Он ничего не преувеличил, утверждая: «В пятнадцать лет я был мужчиной, равным среди мужчин».

Свои университеты он прошел на рыбачьем катере, плававшем за устрицами на отмели под Сан-Франциско, на шхуне, которая ходила за котиками на Чукотку, на платформе товарного вагона, когда, бродяжничая, Лондон добрался до другого, атлантического берега.

Но главным его университетом стал Клондайк. Лондон отправился туда под осень 1897 года, когда началась «золотая лихорадка»: на Аляске нашли богатейшие жилы. Сам он никакого золота не отыскал, провел трудную зиму в старательской хижине у слияния двух рек - Юкон и Стюарт, а к маю вернулся домой без гроша в кармане.

Там, на Клондайке, закончились его странствия «по тропам приключения в погоне за удачей».

Там, на Клондайке, родился писатель Джек Лондон.

На Клондайке открылась ему поэзия человеческой солидарности, крепнущей посреди Великого Холода и Белого Безмолвия, в испытаниях до беспощадности жестоких, непосильных для тех, кого изнежила монотонная цивилизованная жизнь. Там он лицом к лицу столкнулся с вечными драмами людского существования и перед ним прошло множество историй с трагическим финалом, когда прахом развеивались надежды, когда мечтавших о богатстве поджидала безымянная могила, наспех заваленная от волков камнями. Там увидел он уже исчезающий мир индейцев с их строгими понятиями о чести, достоинстве, нравственной правде, и там же на его глазах произошла встреча «каменного века с веком стали», столкновение попавших на Клондайк авантюристов с местными жителями, не ведавшими ни о каком прогрессе, зато сумевшими сохранить твердость моральных заветов.

И обо всем этом Лондон рассказал в новеллах, повестях, романах, которые обессмертили его имя. Они были созданы под сильнейшим впечатлением от увиденного на Севере. Перед читателем предстал необыкновенно яркий художественный мир - драматичный, одухотворенный романтикой.

Проза Лондона внешне проста, почти безыскусна. Но есть в ней огромное внутреннее напряжение. Сюжет развивается динамично, без отступлений в прошлое героев или анализа оттенков их отношений друг с другом. Захватывает само событие, потому что оно становится решающим для каждого персонажа. Не обязательно в том смысле, что от этого события зависит его последующая жизнь. Прежде всего оттого, что о самом себе человек узнает истину, меняющую весь строй его понятий и чувств.

Так написаны книги, которые в самом начале нашего века принесли Лондону громкую известность. Успех их был грандиозным, но неверно думать, что он пришел сам собой. Уже став знаменитым, Лондон в романе «Мартин Иден», где легко узнать историю жизни самого автора, рассказал о том, какой ценой было завоевано признание. О бессонных ночах над рукописями, которые потом возвращали из журналов, сопроводив равнодушной пометой: «Не подходит». О безденежье и голоде. Об отчаянии, подступавшем с каждой новой неудачей.

Только беспредельная вера в себя помогла Лондону преодолеть все барьеры, стоявшие на его пути в литературу. Но сколько было растрачено сил! А когда он наконец добился своей цели, началось новое испытание - славой.

И вот этого испытания он, как многие и до него, и после, не выдержал. Оттого и появилось ощущение тупика, не отпускавшее все последние годы.

Понятно, отчего Лондона отвергали издатели, просмотрев появление крупного таланта. Их отталкивала в рукописях Лондона новизна, небанальность. Они боялись рисковать. Проще и надежнее было печатать авторов с именем, к тому же твердо знающих, чего от них ждет публика, и всегда готовых эти ожидания удовлетворить. Как каждый настоящий художник, Лондон презирал ремесленников от литературы.