Сердца трех

- Да лезь ты, ради бога! - рявкнул начальник полиции. - Живей! Живей!

- Я слишком толстый, эта веревка меня не выдержит, я не полезу в колодец! - заявил Висенте.

Все взгляды обратились к Аугустино, молчаливому жандарму, который за один этот день наговорил больше, чем за целую неделю.

- Гиллермо - самый худой и самый тонкий, - сказал Аугустино.

- Вот Гиллермо туда и полезет! - хором заявили остальные.

Но Гиллермо боязливо заглянул в глубь колодца и попятился, мотая головой и крестясь.

- Не полезу я туда, даже если бы там было священное сокровище таинственного города племени майя, - пробормотал он.

Начальник полиции выхватил револьвер и вопросительно посмотрел на своих жандармов, как бы испрашивая у них одобрения. Они ответили ему взглядами и кивками головы.

- Во имя всего святого, лезь в колодец! - угрожающе сказал он маленькому жандарму. - И поторапливайся, не то я тебя так награжу, что ты у меня больше никогда уже не спустишься и не поднимешься, а на веки вечные останешься здесь и сгниешь возле этого проклятого колодца… Правильно я поступлю, ребята, если убью его, раз он отказывается лезть?

- Правильно! - поддержали жандармы.

Итак, Гиллермо дрожащими пальцами пересчитал найденные раньше монеты, потом с перекошенным от страха лицом, не переставая креститься, подошел, подталкиваемый товарищами, к бадье, сел на нее, обхватил ногами, и жандармы начали поспешно спускать его вниз, в кромешную тьму колодца.

- Стойте - раздался из глубины колодца его крик. - Стойте! Стойте! Вода! Я уже в воде!

Жандармы навалились на вал и придержали его.

- Я требую десять песо сверх того, что мне причитается, - снова донесся голос Гиллермо.

- Обожди, мы тебе устроим крещение! - крикнул ему кто-то.

И все загалдели:

- Уж ты у нас сегодня вдосталь водички нахлебаешься!

- Мы вот сейчас отпустим веревку!

- Перережем ее - и все тут!

- Одним будет меньше при дележе!

- Вода уж больно противная, - снова донесся из темной глубины колодца голос Гиллермо, точно голос призрака. - Тут какие-то сонные ящерицы и дохлая птица, от которой здорово воняет. Может, здесь даже и змеи есть. Право же, десять лишних песо не слишком большая цена за такую работу.

- Вот мы утопим тебя сейчас! - крикнул Рафаэль.

- Я пристрелю тебя! - рявкнул начальник полиции.

- Пристрелите или утопите, - долетел до них голос Гиллермо, - толку вам от этого никакого не будет: деньги-то все равно останутся в колодце!

Наступило молчание: те, кто находился наверху, взглядами спрашивали друг друга, что же теперь делать.

- А гринго скачут все дальше и дальше, - взорвался Торрес. - Хорошенькая дисциплина у вас, сеньор Мариано Веркара-и-Ихос! Нечего сказать, умеете держать в руках своих жандармов!

- Это вам не Сан-Антонио, - огрызнулся начальник полиции. - Здесь дебри Хучитана. Мои псы верно служат мне, пока они в Сан-Антонио, а в этих дебрях с ними надо быть поосторожнее, не то взбесятся - и тогда что будет с нами?

- А все это проклятое золото, - сдаваясь, грустно произнес Торрес. - Тут, право, можно стать социалистом: подумать только, какой-то гринго связывает руки правосудия золотыми путами.

- Серебряными, - поправил его начальник полиции.

- Пошли вы к черту! - сказал Торрес. - Вы совершенно правильно изволили заметить, что это не Сан-Антонио, а дебри Хучитана, и здесь я смело могу послать вас к черту. Ну кто виноват, что у вас вспыльчивый характер? Зачем нам из-за этого ссориться, когда все наше благополучие зависит от того, чтобы держаться вместе?

- Эй вы, слышите? - долетел до них голос Гиллермо. - Вода-то здесь всего два фута глубиной. Так что вам не удастся утопить меня. Я только что добрался до дна и уже держу в руке четыре кругленьких серебряных песо. Они покрывают все дно, точно ковер. Так как же, отпустите веревку? Или я получу десять лишних песо за эту грязную работу? Вода здесь смердит, как разрытая могила.

- Да! Да! - закричали жандармы, перегибаясь через край колодца.

- Что да? Отпустите веревку? Или дадите еще десять монет?

- Дадим! - хором ответили ему.

- Ох, ради всего святого, да поторапливайся ты! Поторапливайся! - завопил начальник полиции.

Из глубины колодца послышались всплеск и проклятья, и по тому, как ослабла риата, жандармы поняли, что Гиллермо вылез из бадьи и собирает монеты.

- Клади их в бадью, милый Гиллермо, - крикнул ему Рафаэль.

- Я кладу их к себе в карманы, - был ответ. - Если я положу их в бадью, вы еще вытянете ее, а про меня и забудете.

- Но риата может лопнуть от такой тяжести, - предупредил его Рафаэль.

- Риата-то, может, и не выдержит, зато воля моя выдержит, потому что тут уж я не сдамся, - заявил Гиллермо.

- А если риата лопнет?.. - снова начал было Рафаэль.

- Ну что же, есть выход, - сказал Гиллермо. - Спускайся ты вниз. Тогда первым поднимут меня. Потом в бадье поднимут деньги, а уж: в третью и последнюю очередь - тебя. Вот это будет справедливо!

Рафаэль оторопел, у него даже челюсть отвисла, и он не мог произнести ни звука.

- Ну, так как же, Рафаэль, ты спустишься?

- Нет, - ответил он. - Клади все серебро в карманы и вылезай вместе с ним.