Сердца в Атлантиде

Когда “Мустанг” кончился (к этому времени Бобби утратил всякое понятие о том, что происходило на экране), он помог Телу разложить диван. Кровать, которая пряталась внутри, не выглядела такой уж удобной, но Лиз застелила ее запасными простынями и одеялом, и Тед сказал, что все прекрасно. Бобби почистил зубы, потом выглянул из двери своей комнаты. Тед сидел на краю диван-кровати и смотрел последние известия.

Тед оглянулся на него, и Бобби почудилось, что Тед сейчас же встанет, пройдет через комнату, потискает его или даже поцелует. Но он только по-смешному отсалютовал ему:

— Сладких снов, Бобби.

— Спасибо.

Бобби закрыл дверь спальни, влез под одеяло и раскинул пятки по углам матраса. Глядя в темноту, он вдруг вспомнил то утро, когда Тед взял его за плечи, а потом переплел узловатые старые пальцы у него на лопатках. Их лица тогда совсем сблизились — почти как у него с Кэрол на Колесе Обозрения перед тем, как они поцеловались. День, когда он заспорил с мамой, день, когда узнал про деньги в каталоге. И день, когда он выиграл девяносто центов у мистера Маккуона. “Пойди купи себе мартини”, — сказал тогда мистер Маккуон.

Может, дело в Теде? Может, его стукнуло, потому что Тед прикоснулся к нему?

— Угу, — прошептал Бобби в темноте. — Угу, так, наверное, и было.

А что, если он еще раз коснется его вот так? Бобби все еще обмозговывал эту мысль, когда его настиг сон.

***

Ему снились люди, которые гонялись за его мамой по джунглям, — Джек и Хрюша, малышня и Дон Бидермен, Кушман и Дин. На его маме было ее новое платье — “платья от Люси”, черное, с тонкими бретельками, только ветки и колючки его порвали. Ее чулки висели клочьями. Казалось, будто с ее ног свисают полоски мертвой кожи. Глаза у нее были двумя дырами, мерцающими ужасом. Мальчики, гонящиеся за ней, были голые, на Бидермене и двух других были их костюмы. Лица всех были размалеваны чередующимися белыми и красными полосами, все размахивали копьями и вопили: “Свинью — бей! Глотку — режь! Выпусти — кровь! Свинью — прикончь!"

Он проснулся в серости рассвета, весь дрожа, и встал, чтобы сходить в ванную. А когда вернулся, уже толком не помнил, что ему приснилось. Он проспал еще два часа и проснулся навстречу аппетитному запаху яичницы с грудинкой. В его комнату струились косые солнечные лучи, а Тед стряпал завтрак.

***

"Деревня проклятых” оказалась последним и самым лучшим фильмом детства Бобби Гарфилда. Она была первым и самым лучшим фильмом того, что пришло после детства: темного периода, когда он часто был скверным и все время — сбитым с толку, был Бобби Гарфилдом, которого, как ему чудилось, он по-настоящему не знал. У полицейского, который арестовал его в первый раз, волосы были белокурые, и, когда полицейский выводил его из “семейного магазина””, куда Бобби залез (тогда он и его мать жили в пригороде, к северу от Бостона), Бобби вспомнились эти белокурые ребята в “Деревне проклятых”. Будто кто-то из них вырос и стал полицейским.

Фильм шел в “Критерионе”, полном воплощении тех волшебных дворцов, о которых Бобби думал накануне вечером. Лента была черно-белой, но очень контрастной — не то что расплывчатые фигуры на экране “Зенита” у него дома, — а изображение было гигантским. И звуки тоже — особенно жутковатая музыка, которая играла, когда мидуичские ребята по-настоящему пустили в ход свою силу.

Бобби был заворожен. Еще не прошло и пяти минут, а он уже понял, что это — настоящее, как настоящим был “Повелитель мух”. Люди выглядели самыми настоящими, и от этого все придуманное становилось еще страшнее. Он решил, что Салл-Джон заскучал бы, если не считать конца. Эс-Джею нравилось смотреть, как гигантские скорпионы крушат Мехико или Родан топчет Токио, но этим его удовольствие от всех этих “заварушек про зверушек”, как он их называл, и исчерпывалось. Но Салла тут не было, и в первый раз после его отъезда Бобби был этому рад.

Они успели на сеанс в час дня, и зал был почти пустым. Тед (в фетровой шляпе и с темными очками в нагрудном кармане) купил большой пакет с воздушной кукурузой, коробочку леденцов, коку для Бобби и рутбир (само собой!) для себя. Теперь он совал Бобби то кукурузу, то леденец, и Бобби брал их, но он почти не сознавал, что вообще жует, и уж тем более что именно жует.

Фильм начался с того, что все жители английской деревушки Мидуич вдруг уснули. Человек, который в этот момент ехал на тракторе, погиб, и еще женщина, которая упала лицом в зажженную газовую горелку. Об этом сообщили военным, и они отправили разведывательный самолет выяснить, что произошло. Едва самолет вошел в воздушное пространство Мидуича, как пилот заснул, и самолет разбился. Солдат, обвязанный веревкой, вошел в деревню шагов на десять — двенадцать и провалился в беспробудный сон. Когда его потащили назад, он проснулся, чуть только пересек “границу сна”, нарисованную поперек шоссе.