Сердца в броне

Однако командование сразу не решилось доверить одним братьям, необстрелянным еще курсантам, грозную боевую машину и, вопреки штатному расписанию, назначило Виктора заместителем командира машины, а командиром — опытного, уже побывавшего во многих боях танкиста Леонида Арефьева. Механиком–водителем стал Павел, командиром орудия — Николай, радистом — Василий. Экипаж особенно проявил себя в сражениях за Крымскую землю. Не раз ходил сн в расположение противника, уничтожал его огневые точки и живую силу. В одном из жарких боев был тяжело ранен Арефьев. Из этого боя танк вышел рябой, как после оспы: пятьдесят три бронебойных снаряда оставили вмятины на броне великана, но ни один из них не проник внутрь.

После ранения Арефьева, командиром танка стал Виктор Шевцов. Теперь это уже был опытный, умелый боец. На него можно было положиться.

И вот сейчас, увидя, что гитлеровцы пытаются обойти высоту, Виктор решил вступить с ними в единоборство. Со злой натужностью взревев мотором, КВ вышел из укрытия и двинулся на середину балки навстречу целому табуну фашистских легких танков. Останавливаясь на несколько секунд перед каждым выстрелом, экипаж Шевцовых с дистанции 350–500 метров подбивал и поджигал вражеские машины.

Несмотря на сосредоточенный огонь всей неприятельской группы, КВ оставался неуязвимым и упорно двигался вперед. Четыре фашистских танка, охваченные пламенем, уже стояли на середине балки. Два в результате прямого попадания снаряда в боеукладку превратились в бесформенную массу обломков. Один встал, распластав по земле перебитую гусеницу. А дистанция между КВ и противником неумолимо сокращалась. Не только от бронебойных, но и от фугасных снарядов, выпущенных почти в упор, как яичная скорлупа, проваливалась броня на гитлеровских машинах. Некоторые из них, отстреливаясь, дали задний ход. Другие разворачивались, поспешно растекаясь по краям балки. Но там их встречали наши «тридцатьчетверки», по башню врытые в землю.

Неожиданно сильно вздрогнула при выстреле башня КВ. Шевцов остановил машину у разбитого немецкого танка. В чем дело? Но ничего не видно было. Клубы белого дыма полупрозрачной пеленой встали перед объективом прицела и перископами. Лишь только тогда, когда немного рассеялся дым, Виктор увидел, что ствол пушки завихрился как лепестки тюльпана. С трудом командир машины сообразил почему; перед последним выстрелом вражеский снаряд ударил в ствол пушки, а когда в свою очередь выстрелил КВ, то его снаряд разорвался в стволе.

•

Не дождавшись возвращения Дунаева, Зарубин забеспокоился. «Не погиб ли от своей гранаты?» — Подумал он, вглядываясь в серую дымку.

— Командир третьего орудия! Выделить из своего расчета двоих на поиски Дунаева, — распорядился он.

Сбросив скатки шинелей, двое из расчета побежали вниз по склону высоты. За сгоревшим танком они увидели бойца. Раненый, с окровавленным лицом, без каски, в изорванной гимнастерке, он ползком карабкался наверх: поднимался на руках и отталкивался правой ногой. Левая — плетью волочилась за ним по земле. Товарищи хотели взять Дунаева на руки, но он отказался.

— Я сам!

Опираясь на их плечи, как на костыли, запрыгал на одной ноге. Вскарабкавшись на батарею, Дунаев выпрямился и, стоя на одной ноге, отрапортовал хриплым надтреснутым голосом:

— Товарищ лейтенант, танк противника сержант Дунаев уничтожил.

— Молодец, Дунаев! Достал-таки. От лица службы тебя благодарю! А что с ногой? Серьезно? — Озабоченно спросил Зарубин.

— Коленку разбило осколком. Близко бросал, боялся промахнуться.

— А лицо тоже осколками?

Дунаев провел по лицу грязной пятерней. На ладони остались полосы крови.

— Это, наверное, осколками камня брызнуло из‑под гусеницы. Немного поцарапался.

— Хороша царапина, все лицо вздулось.

Зарубин обнял Дунаева за плечи.

— Ты, дружище, и не понимаешь, какой подвиг совершил, — проговорил он ласково. — Перевяжись. Товарищи помогут, а потом в санбат.

Дунаев присел на брошенную кем‑то скатку шинели. Ныла нога, словно опаленная пламенем. Горело лицо. Он все еще остро переживал поединок с фашистским танком

•

Гораздо труднее сложилась обстановка на северо–западной окраине высоты. Там в балку втянулось значительное количество средних фашистских танков. Многие из них были снабжены дополнительными броневыми листами.

Используя более мощный огонь этих машин и свое численное превосходство, гитлеровцы шли напролом.

И хотя наши танкисты из засад встретили их губительным прицельным огнем и они несли большие потери, фашисты упорно лезли вперед.

Командир бригады подполковник Калинин, сидевший в одном из закопанных танков, наблюдал за действиями своих воинов. Пока что все шло четко, слаженно, и ему не было необходимости решительно вмешиваться в ход боя. Его подчиненные умели, руководствуясь общей задачей, принимать самостоятельные решения, не боялись ответственности. Лишь когда вражеские машины стали обходить засады, он не выдержал и начал подавать по рации команды:

— Двадцать пятый, бей — слева обходит!