Сердце

Светлана подцепила корнцангом большую салфетку и несколькими касаниями промокнула ему блестящий от пота лоб.

- Спасибо. Ты была прекрасна.

- Была?

- Не придирайся, - он стянул перчатки. - Я загляну в реанимацию. А потом запрусь на ключ во второй ординаторской. Ищи меня там.

Светлана тоже сняла маску:

- Пять утра, Владимир Васильевич, больше никого не привезут. Народ успокоился окончательно. Я вот что подумала: в 9 мы уйдем, а наши сменщики возьмут и подпишут акт о смерти Шабанова...

- Ты молодец, Светик, я то же самое подумал. А потому я остаюсь.

- Можно и я останусь?

- Конечно.

В ординаторской стоял застарелый запах сигаретного дыма. Иванов открыл форточку, за окном продолжал сыпать снег. Включив настольную лампу, он не раздеваясь повалился на диван. Странно смотрела на него Светлана. Он попытался представить себе её без форменного халата, в обычной её одежде короткой юбочке и тесном свитере, вызвать а памяти её глаза... Странный взгляд, непонятный-то ли призывающий, то ли насмешливый...

Разбудил его панический стук в дверь. Иванов вскочил с дивана и повернул ключ. Перед ним стояла Светлана, глаза её сияли.

- Там... Там, - она показала рукой в сторону реанимации, - Скорее! Там этот Шабанов... Он очнулся и буянит.

- Как буянит? Он же был фиксирован. Трубка в трахее...

- Он все вырвал, представляете? Вырвал трубку и теперь сидит и ругается. Классно ругается...

В реанимационном зале царила неразбериха. Бригада анестезиологов, облепив сопротивляющегося Шабанова, пыталась уложить его на стол. Рядом, с длинным скатанным полотенцем в руках суетился Сергей, поджидая подходящего момента, чтобы связать Шабанова. Дыхательный аппарат был отброшен в сторону, на полу змеилась резиновая трубка для трахеи. Обнаженное мускулистое тело ничего не понимающего Шабанова билось в объятьях нескольких мужчин. Наконец, он сдался и повалился на реанимационный стол. Сергей ловко обмотал ему руки полотенцем, перехлестнул концы снизу, затянул и быстро проделал то же самое с его ногами. Шабанов затих, удивленно обводя присутствующих взглядом.

- Мужики, где я? - наконец прохрипел он.

- В надежном месте, - успокоил его Сергей.

- Тогда дайте похмелиться. Горло саднит... Зачем кишку-то в рот запихали?

Светлана прыснула и схватила Иванова за руку. Реаниматологи заулыбались.

- Почему он не был зафиксирован, черт побери? - Иванов гневно зыркнул глазами на Сергея. - Он же все отделение мог разнести. Вдребезги.

- Чего труп-то было фиксировать? - нервно хохотнул Сергей. - Вот ожил, и привязали.

Иванов, не говоря ни слова, развернулся и зашагал на выход.

- Владимир Васильевич, вы куда? - за ним бежала Светлана.

- Там где-то его жена. Найди её, Светик, и приведи. Кажется, она у санитарок.

- Хорошо, я найду... Только мне надо сказать вам...Обязательно, именно сейчас. Прямо здесь. Потом я не смогу...Нет, и сейчас не смогу, - она поспешно отвернулась и почти побежала по коридору. Иванов догнал её, взял за руку и развернул к себе.

- Что ты хотела сказать? Ну-ка выкладывай. Не отпущу.

Но Светлана уже пришла в себя. Она сняла шапочку, тряхнула головой, поправила рассыпавшиеся по плечам волосы.

В этот момент за дверью реанимационного зала раздался надсадный кашель, на мгновенье он прекратился, и хриплый голос вдруг затянул:

Войду я к милой в терем и брошусь в ноги к ней,

Была бы только ночка, да ночка потемней...

Из бокового коридора появился Шевчук, застыл и удивленно взглянул на Иванова:

- Что это? - он кивнул в сторону реанимационного зала.

- Русская народная песня, дорогой Феликс. Из того самого сердца, которое ты чуть не вырезал. Иди, иди, полюбуйся, тебе это будет очень полезно. Только не говори, кто ты, он ведь, бедолага не знает, что ты всю ночь прокараулил его здесь с ножом.