Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)

Я уже было высунулся, чтобы получше рассмотреть маякующий шар, но меня опередил Паис. Он приподнялся над насыпью и…

О, Боже!!!

Своей несдержанностью он спас меня, но лучше бы мальчишка не высовывал носа из своего укрытия. Излучение оранжевого спектра опалило его лицо, которое в мгновение ока превратилось в кровавую маску. Кожа расплавилась, обвисла лохмотьями, обнажив мышечную ткань и — самое страшное! — окровавленные глазные яблоки. Паис заорал от боли, схватился руками за обезображенное лицо, упал на спину и принялся кататься по полу.

И никто из нас не мог ему помочь…

Через минуту душераздирающий вопль неожиданно оборвался, а спустя еще какое-то время закончилась и «дискотека».

Воспользовавшись затишьем, я высунулся из укрытия и, пригнувшись, метнулся к насыпи. Я склонился над Паисом, не в силах смотреть на запекшуюся маску вместо лица, ощупал пульс…

Парень был еще жив, но…

Горе для отца, в один день лишившегося обоих сыновей.

Я уложил Паиса рядом с братом, а сам быстро вернулся в свою «нору», потому как «веретено» опять начало превращаться… во что-то страшное.

И снова зал озарила вспышка света. Но на этот раз стало еще и жарковато, потому как Страж превратился в огненный шар, напоминающий раскаленное солнце. Кипящая поверхность сферы бурлила и плевалась выбросами плазмы. Большего я не смог рассмотреть: лицо обожгло распространявшимся по помещению жаром.

Вот он — наш шанс!

Я приподнялся настолько, насколько позволяла нависшая надо мною плита, разглядел в расползающемся мареве парочку цанхи. Судя по мимике, Жагридер «убеждал» Огнеборца сразиться с чудовищем. Но тот ожесточенно мотал головой и цеплялся за колонну, когда Отец нищих начал выталкивать его из укрытия. Пальцы Тимертура скользнули по крошащемуся камню, и он упал на спину. Хотел было вернуться назад, но Жагридер пригрозил ему мечом. Огнеборец мог бы спрятаться в другом укрытии, но он посмотрел на раскаленный шар, и что-то изменилось в его взгляде. Кажется, он усмехнулся. Еще через мгновение он снова стал похож на того самого Тиметиура, который бесстрашно ринулся в горящий дом, чтобы спасти ребенка из огня. Он откинул полу плаща, достал из-за пояса свой знаменитый хлыст и направился навстречу противнику. Когда он выпал из поля моего зрения, я попытался приблизиться к выходу из «норы», но, опаленный жаром, вынужден был вернуться обратно.

У Тиметиура было не больше пяти минут, прежде чем дух снова сменит облик. И он не терял времени. Из-за невыносимого жара я не мог высунуться наружу, но я отчетливо слышал щелчки хлыста и самоободряющий хохот Огнеборца. Страж огрызался вспышками пламени и — готов поклясться! — рычал разъяренным зверем.

Нет, я должен был взглянуть на этот необычный поединок!

Натянув на голову плащ, а на ладони — рукава, я подполз к выходу из укрытия и выглянул наружу. Всего на миг, так как в зале царил настоящий ад. И вот что я увидел.

Перед входом в Святая Святых подземелья бушевало пламя. Пол раскалился докрасна и тлел, жар постепенно распространялся во все стороны. Длинные языки огня извивались, хлестали по стенам, по потолку, оставляя черные опалины. А в эпицентре пламени билось фантастическое существо — огненное чудовище — неудержимое, хищное и беспощадное. Вырвавшись на свободу, оно могло бы причинить много горя горожанам, потому как справиться с ним было очень сложно. И все же нашелся человек, бросивший вызов первородной стихии. Тиметиур. Огнеборец. Я видел его, окруженного со всех сторон гулким пламенем. Гордо выпрямившись во весь рост, цанхи пытался укротить разбушевавшегося зверя. Щелкая плетью, он отсекал тянувшиеся к нему огненные щупальца, отступал, прикрывая свободной рукой лицо, когда разъяренное чудовище пыталось испепелить его своим смертоносным дыханием, а потом делал шаг вперед и разил центальского духа ударами кнута — единственного оружия, способного причинить боль пламенеющему существу из соседнего мира. Зверь ревел, пламя сжималось, падающие на пол обрубки щупалец взрывались, разбрасывая во все стороны огненные брызги.

Прошло пять минут. Десять. Страж по-прежнему оставался в прежнем облике. Возможно, он нуждался в передышке, чтобы совершить ритуал перевоплощения. Но Тиметиур не давал ему такой возможности и лишь усиливал свой натиск. Плеть с нарастающей частотой рассекала воздух, все чаще слышался полный боли и удивления рык чудовища.

Я попытался снова высунуться наружу, но не смог даже приблизиться к выходу: края плиты нагрелись настолько, что на них можно было жарить мясо.

Даже когда звуки боя стихли и снаружи стало сумрачно, я не сразу смог выбраться из своего убежища.