Сердце ангела

Родители Кристоса считались в Мегаро, живописном городке на западе от Афин, странной парой. Огромного, громкоголосого, подобного Зевсу-громовержцу дантиста с живописно вьющейся иссиня-черной бородой, никто бы не назвал веселым человеком. Люди, проходящие мимо дома Флавиносов, недоумевали, над чем могла так заливисто хохотать маленькая рыжая чужестранка. Кэтрин ассистировала мужу, имевшему собственный зубоврачебный кабинет, и умела сделать так, что малоприятные манипуляции гиганта Сократа с бормашиной и щипцами проходили для пациента почти безболезненно. Она стойко переносила болезнь своего первенца, Михоса, и верила в торжество справедливости, перенося удар за ударом. Смерть мальчика, исчезновение мужа, а затем уход из дома Кристоса, не омрачили её дух, а превратили в светлую юродивую. В праздничные дни нарядная Кэтлин сидела у порога своего опустевшего дома, словно ждала кого-то, и радостно кивала прохожим.

Кристос с детских лет не выносил звяканья инструментов в эмалированных лотках, запаха лекарств и жужжание бормашины, словно пронизывающее весь дом. Еще меньше ему нравилось то, чем занимался Сократ, копаясь окровавленными пальцами в чужих ртах.

— Прости, отец. Когда-нибудь ты поймешь, что я свалился совсем с другой звезды, — сказал двенадцатилетний Кристос, раз и навсегда загубив родительские мечты о наследовании семейного дела.

Ему исполнилось семнадцать, и он умел показывать удивительные трюки с колодой карт и целлулоидными шариками, глотать бенгальские огни, угадывать имена и даты рождения зрителей, когда в Мегаро приехал бродячий цирк. Кристос покинул город вместе с труппой.

Он мгновенно схватывал все касающееся циркового дела. Тренинг акробатов, упражнения чревовещателей и укротителей, тайны фокусников и шпагоглотателей давались ему с поразительной легкостью. За три года Кристос постиг науку цирковых чудес и почувствовал себя мастером, переросшим своих учителей. Ему не терпелось стать великим, а для этого требовалась огромная арена — что-то вроде Америки.

В «цирк-иллюзион» Шона Пэна, колесящий по американским штатам, пришел жилистый двадцатилетний парень, выносливый и ловкий, как дикое животное. Ему были чужды пороки юности, в работе Крис казался мудрым старцем. Уже тогда, став звездой цирка Пэна, он стал скрывать свой подлинный возраст, убавляя или прибавляя года по мере необходимости.

Судьба не подарила Крису шанс стать знаменитым. Он отвоевал его в тяжелом бою. Не многим удавалось видеть, как жестоко изнуряет себя тренингом юный иллюзионист. Появляясь на репетиции с труппой, он должен был выглядеть так, словно звезды сами сыплются на его голову, и все дается до смешного легко, без боя. Лишь старик Пэн, прошедший все круги циркового ада, знал, почему Крис репетирует в нитяных перчатках — парень скрывал кровавые мозоли, полученные во время тайных занятий. Он выследил маршрут «загулов» Криса, спешащего в заброшенный деревенский хлев, чтобы наедине с собой детально отработать готовящийся трюк.

— Да тебе не дают покоя лавры Гарри Гудини, сынок.

— Я знаю, что легко переплюну его. Но мне надо совсем другое. Я — Крис Флавин, и не нуждаюсь в сравнениях. — Крис строго посмотрел на хозяина иллюзиона. — Пожалуй, я возьму вас в долю, мистер Пэн. Но вы получите не более пятнадцати процентов.

— Я подозревал, парень, что пригрел психа. Но, оказывается, ты ещё и бандит. Половина прибыли, и ни копейки меньше.

— И обеспечение трюка за ваш счет.

— Не думай, что сумасшествие заразно. У меня голова на месте. Ведь это будет «Летучий голландец»? — Нахмурился старый факир, давно догадавшийся, что имеет дело с необычным человеком. Над постелью в фургончике парня красовалась картинка из какого-то журнала — парящий в воздухе над притихшим океаном парусник.

— Да. Мы должны устроить грандиозное шоу на набережной Майями. Разгар туристического сезона, расплавленные жарой, полусонные от обжорства и вина люди. А здесь — целая яхта в гирляндах огней, под белыми, раздутыми ветром парусами, поднимается прямо в звездное небо! Ах, мистер Пэн, разве вы ещё не поняли, что это не сложнее выпархивающего из вашего цилиндра «чудо-шара» или «говорящей головы», окруженной зеркалами? Тот же принцип, но все гораздо больше.

— И дороже. Проще купить новый цирк.

— Но прежде — заложить старый.

— Никогда!

— Но ведь мы станем миллионерами. Прикиньте количество людей, помещяющихся на площади в гавани, и умножьте на стоимость билета. Мы оцепим все лестницы и подходы. Галерок и дешевых мест там не будет. А ещё мы пригласим телевидение! — Акцент Криса стал гортанным и резким, придавая жесткую напористость его речи. Шон Пэн с удивлением понял, что готов сдаться. Ах, как давно он не играл ва-банк, не висел вниз головой под куполом шапито на горящей веревке, спеша освободиться от сковывавших его цепей!

— Ты разоришь меня, парень.

— Нет, прославлю.

Договор скрепило рукопожатие.

Кристос ни в чем не просчитался. Даже в цвете и фасоне заказанного для себя костюма.