Сердце ангела

Оля проводила время за просмотром видео с камер дорожного наблюдения. Она составляла список тех транспортных средств, что попадали в поле обозрения камер, находящихся на дорогах рядом с их деревней. Тут была сложность. Ведь после отворота дороги с трассы к деревне камер не было. Тысячи машин, проезжающих через оживленную магистраль, были занесены в список. Проверить владельцев всех транспортных средств даже поверхностно – задача нескольких месяцев. На это в управлении не пойдут.

Ольга вернулась к началу, к тому вечеру, когда они ставили прослушку. «Со стороны картофельных полей кто-то ходил. Так говорила Вики. Если это был убийца, то откуда он мог прийти?» – размышляла она.

Открыв карту, девушка осмотрела окрестности ретранслятора и дома. Мимо поворота к ретранслятору проходила дорога, ведущая из города в деревню. Других отворотов на протяжении десяти километров не было. С одной стороны машины въезжающие на этот участок пути можно было отследить по камере видеонаблюдения, установленной на перекрестке. С другой стороны пунктом контроля являлась камера на железнодорожном переезде.

Оля выбрала в списке контактов номер коллеги.

– Петр, привет. Я сейчас отправлю тебе координаты точек, в которых на дорогах установлены камеры. Перешли мне, пожалуйста, все имеющиеся записи с них.

– Ну, знаешь, и так работы полно! Мы тут в отличие от некоторых на больничном и в отпуске не сидим. Сутками вкалываем!

– Сделай, пожалуйста! Это моя личная просьба! – сказала Оля. Коллега ничего не ответил, просто сбросил звонок.

Оля положила телефон на стол, провела тонкими пальчиками от висков к затылку. Две недели назад в окрестностях этой деревушки была суета. Поисковая группа прочесывала кукурузное поле, лесок. И потом вдруг все затихло, заполнилось угнетающей тишиной. Кухня погрузилась во мрак, окна запылил ветер. Лампадка горела в углу перед иконой, и вот сейчас Ольга смотрела на нее. Ей очень хотелось, чтобы ее слышали. Однако единственным их спасением от отчаяния сейчас был Саша. Только он точно мог сказать, перешла Виктория грань или нет.

На Глеба было жалко смотреть. За две недели он исхудал, а его лицо почернело от недосыпа и тяжелых мыслей. Он любил Вики. Так любил, как еще не любил ни одну женщину в этом мире. На Викторию многие смотрели свысока, многие жалели, но более всего она была достойна уважения. Оля испытывала к ней именно это чувство. Как часто она ревновала к Глебу. И тут как будто все совпало. Не было больше этой угнетающей терзающей привязанности, она перестала идти вслед за чувством, и оно отпало как нечто совершенно чуждое ее сознанию.

Оля осторожно вышла изо стола, заваленного бумагами, ее ноги были все еще перевязаны, и все же отек спал, и она уже могла ходить. Она отправилась на второй этаж к Саше. Он кропотливо перебирал корзину, наполненную лекарствами. Следуя профессиональному долгу, врач не мог оставить постоянно кашляющего Ивана Дмитриевича без помощи. Еще на прошлой неделе дочь возила старика на обследование. Тот не любил врачей, предпочитал народные методы, однако Сашу слушался беспрекословно. По результатам исследований врач скорректировал лечение. И вот первые результаты не заставили себя ждать – деду становилось с каждым днем лучше. У старика была целая корзина лекарств, собранных лет за десять как минимум. Буквально все ближние и дальние родственники сваливали ему ненужные таблеточки. Большая часть лекарств была просрочена, однако дед свято верил, что с ними и через сто лет ничего не будет. Гора просрочки лежала в мусорном пакете перед диваном. Саша перебирал упаковки. Когда в комнате появилась Оля, он бросил очередную коробку в мусорку. Убрав руку за голову, мужчина медленно выдохнул.

– Зацепок все нет! – произнесла Оля вялым голосом.

– Тебе бы поспать…

– Не могу!

–Тогда просто полежи с закрытыми глазами.

Ольга прошла к дивану, села, потом осторожно легла вдоль бока Саши. На улице смеркалось. Из окна струился прохладный воздух. Стрижи летали низко, к ночи должен был пойти дождь. Затишье природы, покой, теплая рука гладит ее по голове, отводя волосы назад. Бывают у некоторых людей "теплые" руки. У Саши именно такие были. Даже в минуту страсти эти руки были ласковы.

Сашу допросили лишь раз. Приехал Олег Павлович, с ним был человек в черном костюме, он не называл своего имени, не говорил, не выражал свои эмоции. Он только слушал, после разговора молча вышел из кухни и сразу уехал.

Шеф был введен в курс дела заранее. И все-таки к такому повороту он был не готов. Он не знал, как реагировать на эту новую реальность. Пять лет назад не стало его жены. Все эти годы он думал, что она отмучилась, ее боль ушла. И тут такое!