Сердце ангела

— Как — ничего не делать?! — в ужасе прошептал я.

— Жить! — буквально закричал Данила. — Самая сложная задача!

— Самая сложная, — подтвердил Андрей. — Жить без иллюзорной цели и без надежды на чудо.

— Но как?! Это просто страшно! — ком встал у меня в горле. — И разве это жизнь? Андрей, Данила... Разве?..

— Опять ты ничего не понял, — покачал головой Андрей. — Чудо надо не ждать, а делать. И в этом цель.

— Творить чудеса? — мне показалось, я сошел с ума. — Андрей, и это ты говоришь?!

Андрей никогда не говорил о чудесах! Это, что называется, против правил.

Данила внимательно посмотрел на меня, потом, словно бы поняв ход моих мыслей, на Андрея.

— Видимо, Андрей собирается нам что-то рассказать, — заключил Данила и откинулся на спинку своего кресла.

«И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.

И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано было им семь труб.

И пришел иный Ангел, и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом.

И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Богом.

И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение.

И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить».

Откровение святого

Иоанна Богослова,

8:1-6

Пролог

Это было давно...

— Андрей, ты написал книгу о Заратустре? — спросил я, разглядывая на переплете рыжий портрет то ли Вакха, то ли Иоанна Крестителя (искусствоведы до сих пор спорят) кисти Леонардо да Винчи.

Андрей поднял голову, посмотрел в мою сторону и улыбнулся:

— Да, написал. Для себя. Все равно никто не будет читать.

— Почему? — мне было как-то странно это слышать.

— Почему? — удивился Андрей и пожал плечами. — Она — не для развлечения. И...

Андрей задумался. Долго молчал. Пару раз порывался что-то сказать, но останавливался.

— Андрей, скажи, я пойму... — попросил я.

Он посмотрел на меня — внимательно, строго, даже испытывающе.

— Поймешь? Это книга о разочаровании в чуде. Все ждут чуда. Даже отчаянные, отъявленные, прожженные скептики. Самые скептичные из всех скептиков! Даже такие, как я, — Андрей грустно улыбнулся. — Все мы ждем чуда. Мы ждем, что оно придет из ниоткуда, нежданно-негаданно. Обязательно. Мы понимаем, что этого не случится, но это не мешает нам ждать — страстно и истово. Мы ждем вопреки нашему безверию! Таковая сила этого ожидания!

— Андрей, ты ждешь чуда?! — зная Андрея, я не верил своим ушам. — Чуда?! Ты?!

— Когда ты творишь, созидаешь, делаешь что-то значительное, понимая, что умрешь и ничего из этого тебе не дадут взять с собой в могилу, на тот свет, — ты ждешь чуда. Понимаешь? Иначе бы ты остановился, прекратил это. Потому что — а зачем?! Но ты не останавливаешься. Ты делаешь, зная, что потеряешь. А значит, где-то в глубине души не веришь, что потеряешь. Что будет что-то вроде воздаяния... Чудо! Ты ждешь чуда!

Когда ты веришь, что благому начинанию будет сопутствовать удача, просто потому что оно — благое, правильное, настоящее, — ты ждешь чуда. Понимаешь? Ты ждешь чуда! Значит, ты, даже будучи каким угодно атеистом и скептиком, предполагаешь, что в этом мире есть некое метафизическое противостояние великих сил — «благих» и «неблагих». И более того, ты уверен в победе «благой» силы! В ее Промысел! Ты ждешь чуда!

Наконец, когда ты любишь, Анхель. Любишь, будучи безразличным, любишь и продолжаешь любить, хотя у тебя нет никаких шансов, нет и намека на чувственный ответ с той стороны... Ты тоже ждешь чуда. Понимаешь? Иначе бы ты сказал: «Нет. Это не про меня». Сказал и ушел. Но ты не уходишь. Ты стоишь и грезишь. В твоем сознании живо ощущение счастья, даже если ты сам называешь его «несбыточным». Ты веришь в чудо.

И в этом правда. Все это и еще сотни, тысячи ситуаций жизни — есть ожидание чуда. И я написал об этом книгу. Я написал книгу о стремлении к чуду, которого нет. О мире, который стоит на этом стремлении и сам не понимает этого. О мире, который находится в тупике, потому что он ждет несбыточного и потерял главное. Я написал страшную книгу правды. Кто будет это читать?.. Она не для развлечения.

— Это действительно страшная книга! — прошептал я.

— Да, страшная, — согласился Андрей, кивнул головой на книгу и улыбнулся. — Можешь взять. Совершишь небольшой подвиг.