Сердце Ангела

— Пожалуй, этого достаточно. — Я спрятал книжку и поднялся. — Как мне связаться с вами?

— Лучше всего через моего адвоката. — Сифр разгладил усы кончиком указательного пальца. — Надеюсь, вы не покидаете меня? Я полагал, мы отобедаем вместе.

— Жаль отказываться от угощения, но если я потороплюсь, то успею в Покипси до закрытия клиники.

— В клинике нет приемных часов для посторонних. Вас не пустят.

— Зато пустят коллегу-медика. На этом держится любое мое прикрытие. Если я буду ждать до понедельника, это обойдется вам дороже. Я беру пятьдесят долларов в день плюс издержки.

— Что же, для хорошей работы сумма невелика.

— Работа будет выполнена на пять с плюсом. Я позвоню Уайнсэпу, как только что-нибудь прояснится.

— Прекрасно. Рад был познакомиться с вами, мистер Энджел.

Провожаемый насмешливым взглядом метрдотеля, я забрал из гардероба пальто и «дипломат» и вышел из ресторана.

Глава третья

Мой «шеви», купленный шесть лет назад, стоял в «Ипподром Гэридж» на Сорок четвертой улице, рядом с Шестой авеню. От этого легендарного театра осталось лишь название. Когда-то в «Иппе» танцевала Павлова, а местным оркестром дирижировал Джон Филип Суса. Теперь здесь воняло выхлопными газами, а единственная музыка, доступная уху, доносилась из маленького приемника в конторе, в редких паузах между пулеметной испанской скороговоркой диктора-пуэрториканца.

К двум часам дня я уже катил по Вест-Сайдскому шоссе. «Великий Исход» машин из города, знаменующий наступление уик-энда еще не начался, и движение по Сомилл Ривер-парквэй было небольшим. Остановившись у супермаркета, я купил себе пинту «бурбона», чтобы не скучать в дороге. К тому времени, как я добрался до Пикскилла, от пинты осталась половина, и я убрал бутылку в «бардачок», дабы не скучать и на обратном пути.

Я ехал по объятой тишиной, заснеженной сельской местности. Стоял чудесный денек, и жаль было нарушать его хит-парадом аденоидных голосов вещавших по радио недоумков. После серой городской слякоти все вокруг казалось белым и чистым — пейзаж в духе бабушки пророка Моисея.

В начале четвертого я добрался до окраин Покипси и свернул на Плезэнт Вэлли-роуд. Миновав поселок и проехав еще миль пять, я увидел окруженное стеной поместье с фигурными коваными воротами и большими бронзовыми буквами на кирпичной стене: «БОЛЬНИЦА ПАМЯТИ ЭММЫ ДОДД ХАРВЕСТ». Свернув на посыпанную щебенкой подъездную дорожку, я с полмили петлял в зарослях болиголова, прежде чем передо мной возникло шестиэтажное здание из красного кирпича, построенное в георгианском стиле, и снаружи скорее смахивающее на студенческое общежитие, чем на клинику.

Однако внутри каждая деталь соответствовала вывеске — привычно-зеленоватые стены и серый линолеум, достаточно чистый, чтобы на нем можно было оперировать. У одной из стен, в нише, размещался покрытый стеклом регистрационный стол. Напротив висел большой портрет маслом, изображающий бульдожье лицо титулованной вдовицы. Даже не глядя на пластину, привинченную к позолоченной раме, можно было догадаться, что это — Эмма Додд Харвест.

По сияющему чистотой коридору прошествовал санитар в белом, толкая перед собой инвалидную коляску, и исчез за углом.

Я ненавижу больницы — слишком уж долго я провалялся на казенной койке, поправляясь после фронтовых ранений. В непременной стерильности подобных заведений есть нечто пугающее. Приглушенный шорох резиновых подошв по яркоосвещенным коридорам, воняющим лизолом. Безликие санитары в накрахмаленных белых халатах. Монотонность режима, придающая особое значение любому событию, даже выносу ночной посудины. При одной даже мысли о пребывании в палате у меня перехватило горло. Внутри клиники ничем не отличались от тюрем.

Девушка за регистрационным столом была юной и простоватой. Она носила белую униформу с черной бирочкой «Р. Флис». В глубине ниши находился кабинет; сквозь приоткрытую дверь виднелись шкафчики с картотекой.

— Могу я чем-нибудь помочь вам? — Голос мисс Флис был сладок, как дыхание ангела. Отблески ламп дневного света лежали на толстых линзах ее очков без оправы.

— Еще как можете. Мое имя Эндрю Конрой, я занимаюсь исследованиями для Национального института здоровья. — Открыв на стеклянной крышке стола свой черный «дипломат» из телячьей кожи, я показал ей поддельное удостоверение в прозрачном чехольчике, которое всегда ношу в запасном бумажнике. Я вставил его в прозрачный футляр еще спускаясь вниз на лифте, в доме 666 по Пятой авеню, заменив прежнюю карточку.

Мисс Флис с подозрением изучала меня: ее водянистые глаза скользили туда-сюда за толстыми линзами, будто тропические рыбки в аквариуме. Я понимал, что ей не понравился мой мятый костюм и пятна от супа на галстуке, но все же дорогой «дипломат» выручил меня.

— Кого именно вы хотели бы увидеть, мистер Конрой? — едва заметно улыбнулась она.