Сердце Ангела

На следующее утро, когда я приканчивал порцию сливок, в палате неожиданно появился лейтенант Стерн. На нем был все тот же коричневый шерстяной костюм, но отсутствие галстука на синей фланелевой рубашке говорило о том, что он не на службе. Лицо его, впрочем, выдавало легавого за версту.

— Похоже, кто-то славно потрудился над вами, — заметил он.

Я продемонстрировал ему мою улыбку.

— Жалеете, что это были не вы?

— Будь это я, вы бы вышли отсюда не раньше, чем через неделю.

— Вы забыли цветы.

— Я приберегаю их на вашу могилу. — Стерн сел на белый стул рядом с кроватью и уставился на меня, как гриф на расплющенного машиной опоссума. — Вчера вечером я пробовал дозвониться вам домой, и ваша справочная служба сообщила, что вы попали в больницу. Поэтому я и решил первым делом навестить вас здесь.

— И что же на сей раз?

— Я подумал — вас может заинтересовать то, что мы нашли в квартире Круземарк, особенно, памятуя о том, что вы отрицаете знакомство с этой леди.

— Я едва дышу, лейтенант.

— Именно это они и делают в газовой камере, — заметил Стерн. — Задерживают дыхание. Правда, толку в этом никакого.

— А что еще делают в Синг-Синге?

— Что касается меня, так я зажимаю нос. Потому что они гадят себе в штаны в ту же секунду, как врубается ток, и запах напоминает венскую колбасу в сортире.

"Для твоего носа и двух рук мало", — подумал я и спросил:

— Так что же вы нашли в квартире Круземарк?

— Скорее, чего мы не нашли. Я не нашел страницы за шестнадцатое марта в ее настольном календаре. Это единственная недостающая страница. Подобные вещи сразу замечаешь. Я отправил следующую — нижнюю — страницу в лабораторию, и они проверили ее на возможные отпечатки. Отгадайте, что они нашли?

Я сказал, что не имею об этом понятия.

— Прописную "Г", а затем буквы Э-н-д-ж.

— Получается "Гэндж".

— Эти буквы подвесят тебя за задницу, Энджел. [Игра слов: "Н. Ang" — Г. Эндж(ел) и "hang" — висеть (англ.).] Ты чертовски хорошо понимаешь их значение.

— Совпадение и доказательство — две разные вещи, лейтенант.

— Где ты был в среду днем, примерно в половине четвертого?

— На Центральном Вокзале.

— Ожидал поезда?

— Устриц ел.

— Это не пройдет, — покачал большой головой Стерн.

— Меня вспомнит буфетчик. Я сидел там долго и устриц съел много. Мы с ним шутили: он сказал, что они смахивают на смачные плевки, а я говорил, что они полезны для сексуальной жизни. Можете проверить это.

— Да уж не сомневайся. — Стерн поднялся со стула. — Я проверю все, начиная с воскресенья, и знаешь что? Когда ты будешь поджариваться на стуле, я буду рядом и — буду зажимать нос.

Стерн протянул толстую лапу. Взяв с моего подноса нетронутый бумажный стаканчик с "грейпфрутовым соком, он опорожнил его одним глотком и вышел прочь.

К полудню все формальности были улажены, и мне разрешили покинуть больницу.

Глава сорок первая

Первая авеню перед больницей Бельвью была перекопана вдоль и поперек, но в субботу никто не работал. Баррикады из деревянных барьеров с надписями "ВЕДУТСЯ РАБОТЫ" окружали площадку, отделяя от улицы кучи грязи и уложенные штабелями плиты. В этой части города асфальт был проложен тонким слоем, и кое-где вылезали на поверхность участки старой булыжной мостовой, оставшейся еще с прошлого века. К забытому прошлому принадлежали и вычурные фонарные столбы из кованого железа, и редкие вкрапления медного купороса на тротуарах.

Я ожидал, что за мной потянется "хвост", но все было чисто и я подошел к стоянке такси у Кассы авиабилетов на Тридцать восьмой улице. Погода все еще стояла теплая, но небо заволокло облаками. Мой револьвер 38-го калибра находился в кармане пиджака и с каждым шагом постукивал меня по бедру.

Прежде всего мне следовало побывать у дантиста. Я позвонил ему из больницы, и он, несмотря на субботу, согласился открыть свой кабинет в Грейбар-Билдинг и быстренько снабдить меня временными коронками. Мы поговорили о рыбалке. Он очень жалел, что не забрасывает в этот день мотыля в заливе Шипшед.

Онемев от обезболивающего, я заторопился в Крайслер-Бил-динг, у меня там на час была назначена встреча. Я опоздал на десять минут, но Говард Нусбаум — коротышка с озабоченным выражением на лице, в коричневом костюме, — терпеливо поджидал меня у входа с Лексингтон-авеню.

— Это шантаж, Гарри. Обыкновенный, наглый шантаж, — произнес он, пожимая мне руку.

— Я не отрицаю этого, Говард. Скажи спасибо, что я не требую у тебя деньги.

— Мы с женой собирались рано утром отправиться в Коннектикут. У нее родственники в Нью-Канаане. Но я упросил ее не спешить. Как только ты позвонил мне, я сказал Изабель, что нам придется опоздать.

Говард Нусбаум контролировал секцию универсальных ключей в компании, обеспечивающей безопасность нескольких больших контор в центре города. Он был обязан своей работой мне, или, по крайней мере, тому факту, что я изъял имя Нусбаума из доклада, составленного для его фирмы с целью проследить один из таких ключей. В конце концов, ключ оказался в сумочке у одной несовершеннолетней проститутки.

— Ты принес его? — спросил я.