Сердце Анны

– Ты Фёдор – свободный человек, запомни это. – Бердяев смотрел куда-то над деревьями, – Отец твой о том позаботился. Чистого капитала нет у тебя, только содержание с небольших капиталов какие имел твой отец. Он так распорядился. Всё рассчитал. А от себя хочу добавить, живи достойно, именно этим ты отдашь дань уважения памяти своей матери, достойнейшей женщине. А то, что отец твой оказался, слаб перед её красотой, не суди его. Всё мы грешны, каждый по-своему.

В это утро Фёдор уехал. Тот путь, который он провёл в возбуждённом нетерпении, когда ехал сюда, в обратную сторону показался совсем коротким. За мыслями и переживаниями, Фёдор не заметил, как снова был в Петербурге, в своей квартире. Яшка открыл и приветливо заулыбался:

– Добрый день, Фёдор Михалыч.

Фёдор посмотрел на слугу, и подумал, чтобы он сказал, если бы знал какого на самом деле происхождения его хозяин. Ещё ниже, чем сам Яшка. Ещё ниже. Возможно, он не улыбался бы так приветливо и вообще не стал бы ему прислуживать. Как низко. Как гадко.

Что делать, что говорить людям? Как смотреть в глаза сотоварищам? Переживания эти раздирали Фёдора изнутри. Захотелось больше никогда не выходить из этой квартиры, не видеть никого, и чтобы его ни кто не видел. Скрыться. Не показываться.

Но, нервные звуки колокольчика прервали эти грустные размышления. Яшка открыл. В квартиру ввалилась компания, которая, вот уже несколько лет не менялась. Болотов – богатый транжира, нахальный и развратный. Какуишвили – молодой князь, которого именитые родители послали в Петербург, получать образование. Верёвкин – своих средств не имеет, зато на деньги других умудряется не только покутить, но и проживать. И Семёнов – толстый весельчак и балагур.

Шум в прихожей заставил Фёдора быстро забыть все грустные мысли и переключится на более привычный лад. Он вышел и расставил руки в приветствии. Словно поскорее старался вернуться к тем привычным для них дням. Всё то, что связывало их пьянки, женщины, карты, снова нахлынуло и сокрушающей волной подхватило Фёдора – и понесло. А он, не старался сопротивляться.

Нужно жить как жил и постараться не вспоминать разговора с Бердяевым. Забыть его, будто не было, будто сон.

И Фёдор – забыл.

Часть 2

Глава 1

Недалеко от северных ворот небольшого городка Л, всего через одну недлинную улицу с невысокими, каменными постройками, начиналась высокая резная ограда, за которой раскинулся с дубами и осинами парк. Ворота виднелись чуть поодаль, как всегда – открыты. Ни кто не закрывал их уже много лет, за ненадобностью. Если кому потребуется, могли и днём, и ночью войти в те ворота, было бы на то желание. Разные люди мимо них ходили. Бедные, каких беднее не бывает, да убогие, мещане, купцы да дворяне. Кто пешим пройдёт, кто в простых дрожках проедет, а иные в карете с золочеными вензелями. Всякий народ тут бывает и цели у всех разные.

Посреди парка правильным квадратом стоит здание в два этажа с положенной углом крышей. Серые от вековой пыли стены с островками былой краски, облущенные дождями и выцветшие на солнце. Высокие арочные окна первого этажа и низкие почти под крышей второго, с аллей парка казались тёмными глазами невиданного чудовища. Пространное на всю ширину здания крыльцо, массивная посредине дверь и два кирпичных дымохода сверху, завершали картину.

Малаховская богадельня – так звалось это заведение, построенное на деньги купца Ильи Малахова почти полстолетия назад. Через несколько лет после войны с Наполеоном и смерти жены, купец отписал на нужды богадельни шестьдесят тысяч рублей. Пятнадцать тысяч полагалось на постройку самого здания, а остальные деньги шли на содержание от процентов для бедных постояльцев и выплату пособий персоналу. Заведение предназначалось для матерей, вдов и детей потерявших кормильцев в той войне.

Здание это изначально рассчитанное на тридцать полноценных мест, спустя годы, вмещало уже около сотни человек. В том числе инвалидов, слепых и увеченных. Хоть богадельня имела собственный капитал, но всё же недостаточный, чтобы на проценты содержать всех поселившихся здесь. Так как средства, что оставил купец Малахов, распределялось лишь на тридцать постояльцев, то расходы на остальных взяли на себя городские власти. А когда несколько именитых граждан города Л, вызвались посодействовать в помощи заведению, муниципалитет сложил полномочия, предоставив сердобольным богачам заниматься благородным делом. Что правда, городское начальство не забывало дело это контролировать.

Внутри, здание представляло две просторные залы, где собственно и помещались все страждущие и призреваемые. В одной стороне женщины и дети в другой мужчины. Для всех проживающих тут было довольно тесно, но не настолько, чтобы кто-то из них стремился покинуть заведение. Верхний этаж занят комнатами для персонала и небольшой кухней. Люди что служили здесь: несколько сестёр милосердия, доктор и кухарка, получали вполне достойное жалование и работали уже долгое время.