Сердце Архаиса

В общем, полгода я проболталась в эфире, пока мои товарищи поддерживали жизнь в теле. До этого безумного плана додумался тот, на кого я меньше всего могла подумать. Сальфо. Лисандр принес мое мертвое тело в академию, где все стояли на ушах. Первым ко мне подбежал декан Витао и, проведя первичный осмотр, он заметил в моем теле жизнь. Именно наша дочь не давала угаснуть оболочке, но без подпитки ее надолго не хватило бы. Поэтому Сальфо без объяснений выхватил труп из рук Лиса и утащил к себе на факультет, чем навлек на себя всю злость арьяра.

Как выяснилось позже, он утопил меня в источнике, сохраняя ткани живыми, пока не нашел иной способ подпитки. Им двигало желание спасти дитя, и он никак не мог предположить, что еще один непризнанный гений решит другую проблему. Фелис увидел возможность.

Вся моя проблема заключалась в том, что тело не выдерживало скопившихся сил. Сколько ни восстанавливай, все равно рассыплется. Однако кот подключил к мозговому штурму всех моих сыновей, ректора и даже Тему. А я все гадала, почему эта темная личность не забредала ко мне на огонек. В общем, с помощью Беара Рави, создателя академии, они соединили мое тело с почти мертвыми, несвязанными и закрытыми мирами, настроив связь так, чтобы она выкачивала из меня силу постоянно. Таким образом, резерв никогда не смог бы восстановиться полностью, соответственно, он и не увеличивался. Проблема с разрушением оболочки была решена, но вот как вернуть из эфира богиню, никто не знал. Тут отличился Тоамас.

Я уже говорила, что он очень умный, и полный ноль только в социальном взаимодействии?

Так вот, именно дроу предложил вызвать меня через ритуал призыва, которым пользовались запретники. Получилось. Сальфо поддерживал тело своей силой, арьяры стояли кружочком, а Шихан резал Диону. Не насмерть, но кровищи натекло достаточно, чтобы зинок ощутила на себе все прелести бытия жертвой. В следующий раз не станет помогать безумным запретникам резать девушек.

Про всех заговорщиков верхушка академии знала, ведь я передала информацию вместе со Щелкунчиком. Этого членистоногого диверсанта никто не заметил в мешочке на поясе. Никто вообще не знал, что я взяла его на практику. Зато краб умел щелчками передавать слова, и этого было достаточно для того, чтобы прощелкать сообщение. Как после такого я могла его упокоить? Остался жить с нами.

А вот как я рожала, отдельная история. Крики, стоны, истерика, настоящий хаос. Одна я спокойненько лежала на кровати и тихонько делала свое дело. Лиса держала за руку, а Фелису подставляла тазик. Динар держался. Это были не первые роды в его жизни, так что старший кремень. А вот Фистанира три раза выносили, и три раза он возвращался. На четвертый увидел краснощекую малышку и с улыбкой уснул прямо на полу.

Хорошо помню Палана. Он сидел в изголовье и рвал когтями подушку от любого моего хрипа и тихого стона.

— Дыши глубже, не задерживай дыхание, — инструктировал Сальфо. Так и хотелось сказать, что у меня был в этом опыт, тройной, но я сдержалась.

— Дышу, — послышалось нервное от кельпи. Он дорывал третью подушку.

Канне суждено было родиться в перьях, как птенчику.

— Да не ты, идиот. Она пусть дышит!

— Так что, мне не дышать? — заторможено уточнил Палан.

— Да хоть не живи, только не мешай! — негодовал Сальфо. Количество мужиков наседок на одну двуспальную кровать перевалило за приемлемое число, что жутко раздражало целителя.

— Что-то я переживаю, — неожиданно заговорил Лис, пошатываясь возле меня.

— Переживешь! — в обычной манере огрызнулся декан Витао.

— Тебе больно? Не тошнит? Голова не кружится? — задавал вопросы Шихан, нервно топчась у края кровати и постепенно превращая ее в труху.

— Эй, демон опросник, кто из нас целитель? Ты или я? — Сальфо даже обернулся, чтобы посмотреть на очередного невменяемого.

В результате через минуту декан взорвался, наорал на всех и выставил за дверь. Как я и говорила, крики, визги, обмороки, и одна тихая богиня, мирно рожающая дочь.

После этой пытки родами Палана было не узнать. Нет, он все так же мнил себя лучшим, считал остальных пылью под ногами, но вот стоило в поле его зрения появиться малышке, как закоренелый маньяк превращался в сахарную лошадку'. Поначалу он скрывал это, но я начала подглядывать за ними, когда кельпи оставался нянькой. Брюнет разве что налысо не был готов побриться ради ее улыбки.

— Смотри-смотри, Канна. Это кролик, — и злобный убийца поскакал по комнате кроликом, виляя задом, читай хвостом, нацепив на голову вязанные колготки малышки.

Я зашла в комнату, почти не смеясь. Кельпи тут же приосанился и стал делать вид, что просто следил за потребностями младенца, а не устраивал зверошоу.

— Зачетные ушки, кролик, — и я стащила колготки с черноволосой головы, когда проходила мимо.

Ну не могла я не поддеть этого гордеца. Хоть кто-то нашел к нему подход и заставил позабыть глупые принципы. Палану это было только на пользу.