Сердце Аспида: Жена поневоле

Я испугалась его. Он обиделся и, ища, где бы ночь скоротать, в моей комнате заночевал. Уж не ведаю, что тянуло, но остановившись подле двери на втором поверхе, осознала, что ошиблась.

Не было там никого. Заглянула убедиться и в расстроенных чувствах уж собиралась спуститься на первый, как услыхала странные звуки. Томные, протяжные, женские стоны. Они чередовались с вздохами и страстным шепотом… на незнакомом языке. Быстрая речь, такая пламенная, что уже точно знала, кому голос принадлежал.

Удушливо стало и не по себе.

Боль в груди расползлась. Сдавило сердце — оно билось чётко, громко, словно предупреждало, чтобы уходила быстрее. Но как уйти, ежели ноги сами несли дальше по коридору — в крыло прислуги, ближе к звукам, от которых кожа мурашками покрывалась, да волосы дыбом вставали по позвоночнику холодок гулял.

Меня потряхивало от волнения. Шла как на казнь. Блики от свечи играли по каменным стенам, полотку и полу коридора.

Звуки всё громче раздавались и темп возрастал. Остановилась напротив двери в комнатку служанки. И аккурат с женским вскриком припала глазом к замочной скважине.

И тотчас отпрянула, когда обнажённое тело Вейты увидала.

Ладошку ко рту припечатала, чтобы своим гласом не выдать присутствия.

Неровно подышала пару мгновений, в себя приходя, и вновь к щели припала.

На постели прислужница в позе наездницы сидела… на любовнике. Ко мне ровной, красивой спиной. Качалась плавно и размеренно… Но то, как двигалась, прогибалась и как мужчина её грубовато подстёгивал двигаться быстрее резче… меня пробирало до нутра. Сердечко лихорадочно билось, внизу живота странный ком томления разрастался. Я жадно смотрела, как любовник насаживал на себя Вейту. Она позволяла собой управлять, извивалась, стонами давясь, и только по рисункам на ЕГО руках, меня осенила догадка, кто её любовник.

Закусила губу сильно-сильно, возмущение проглатывая, а прислужница застенала протяжней, прогнулась, крупную грудь подставляя ЕМУ. И Дамир сел, жадно к груди её припадая и сосок губами захватывая.

Думала, чувств лишусь, как меня пошатнуло. Помутнело всё перед взором, меня потом холодным умыло.

Вейта ещё томней застонала, руками в тёмные волосы моего супруга зарываясь и к груди своей теснее любовника прижимая.

Мерзко ли это было? Грубо? Жестоко? По принуждению?

Нет!

Не было в его жестах грубости, кою ко мне применял. Не было в движениях и стонах прислужницы боли и жажды это прекратить.

Их страсть, их соитие — всё это было обоюдно приятно… и удушливо жарко.

А вот мне… мерзко стало.

За себя… за них… за нас…

Отступила от двери, когда Вейта опять низким хриплым голосом что-то зачастила, словно подстёгивая, подначивая любовника. Аспид рыкнул утробно… Не выдержала я их танца страсти.

Отшатнулась к стене напротив, зажмурилась мечтая РАЗвидеть ЭТО. Задрожала от приступа неуместной ревности и злости и когда поняла, что вот-вот разревусь, бросилась прочь в комнату Аспида, но запнувшись на лестнице, подсвечник уронила. Там и оставила его… Бежала, дороги не видя, обувь шуршала по каменному полу, сердце лихорадочно ритм отстукивало.

Ворвалась в опочивальню, упала на постель, ни с того ни с чего глотая злые слёзы и проклиная его… неверного. И себя — глупую.

Его за то, что боль мне причинил!

Себя, что больно мне было это увидеть. За то, что звуки до сих пор в голове, а образы пары перед очами стояли.

Забыть бы мне это…

Измены мужей — не новость для жён. Оно часто случалось… И у простых семей и у княжеских, и меня бы оно должны было порадовать, да только ревность тугая аж до печёнки съедала.

Возненавидела я Вейту за чувства, кои она дарила Дамиру.

Плотское удовольствие, животное наслаждение.

И его, за то, кои чувства испытывал с ней…

Желание… страсть…

Поглотала слепую и горькую обиду. Пожурила себя за неуместную ревность, а потом вспомнила кто я Аспиду, зачем здесь и насколько. Чем пожертвовала, что потеряла и о чём мечтала.

И мне полегчало. Почти полегчало.

Не придётся мне боле мучиться! Не придётся ублажать Аспида!

Тем себя и успокоила.

Пусть теперыча прислужница Дамиром занимает. Пусть он с Вейтой ложе делит! Мне от того легче будет.

Мне Светозар мил. К нему мечтала воротиться.

Но слёзы злые продолжали бежать, сколько бы себя не убеждала, что судьба меня услышала и верно дорожку повернула.

Глава 20

Глава 20

Вольха

Дамир так и не вернулся, а я сном лишь под утро забылась.

— Госпожа, — голос прислужницы нарушил сон.

Я нехотя глаза разлепила, тотчас вспомнив, чему вчера свидетельницей стала. И конечно, остро поняла, что солгала себе. Не легче мне… зная, что эта девка ложе делит с моим мужем.

— Господин улетать собрался. Вы бы к завтраку спустились, — и с такой понимающей улыбкой подсвечником по столу брякнула, словно безмолвно насмехалась надо мной.

Вон же гадюка! Нарочно его принесла, чтобы показать… уязвить, мол, догадалась, что я обронила.

Ох, и не сладко мне придётся теперь… То ли бабское самолюбие взыграло, то ли обида, что меня вот так легко променяли. И зачем, спрашивается, вообще тащил в логово, ежели есть с кем любиться? Вот бы пусть ему и рожала змеюк… как они оба!