Сердце Атлантиды (ЛП)

— Она запустила металлические коготки в мои яйца, вот что случилось. Я исцелил её, а она уничтожила кое-что во мне, разорвала на клочки.

— Что…

— Моё хладнокровие, – проворчал жрец. – То самое, непоколебимое, которое я совершенствовал веками. Сестрица твоей подружки потянулась ко мне своими чувствами или ведьмовской натурой эмпата, или ещё хрен знает чем, и я захотел её поиметь.

Конлан отступил на полшага, уловив ярость в голосе Аларика, и стиснул рукоятки кинжалов. На мгновение между ними повисла ледяная угроза.

Аларик горько рассмеялся.

— О, тебе не нужны клинки. Несмотря на то, что я хочу её больше всего на свете, я к ней не притронусь. Хотя даже сейчас разум мучит меня картинами, как я вхожу в её тело прямо тут, на земле, в луже крови, и выжигаю свой след в её душе. – Аларик с силой пнул дерево и испепелил упавшие кусочки коры зелёными энергетическими сферами.

В такой неожиданной и опасной ситуации Конлан попытался действовать осторожно.

— Аларик, ты должен…

— Да, должен. Мне нельзя поддаваться искушению, иначе моя сила пропадёт. И тогда я точно больше не буду нужен Атлантиде и ревнивому ублюдку, богу морей, которому служу, – совершенно бесстрастно констатировал жрец. От ярости и страсти не осталось и следа. – Мне необходимо держаться от неё подальше. Хотя в любом случае сегодня от меня никакого толка. Эта… энергия лишила меня надежды искать трезубец, пока я не приду в себя. Встретимся вечером в убежище Вэна.

Конлан схватил друга за плечи, изумляясь, как тот позволил себе богохульства.

— Аларик, знай, что для меня и Атлантиды ты нужен не только из-за способностей, полученных от Посейдона. Ты не раз давал мне мудрые советы и после моей коронации по-прежнему останешься необходим.

Аларик уставился через плечо Конлана на Райли и её сестру.

— Эти эмпаты. Они влекут за собой отступление от наших традиций. Я это чувствую. Перемены грядут. Они погубят наши души.

Сильная волна магии пронеслась по телу. Квинн содрогнулась и поняла, что жрецу сейчас стало стыдно за свои тогдашние слова.

Аларик, похоже, видел то же, что и Квинн.

— Я ощущала то же самое, – вскрикнула она, не зная, может ли он слышать или её голос останется в этом видении. – Я испугалась тебя и вызванных тобой чувств. Не стоит стыдиться своей реакции. Пожалуйста, не надо.

Но ужасные видения всё не заканчивались, показывая, что он вытерпел с тех пор, как они впервые встретились; невозможные решения, которые ему приходилось принимать ежедневно, – и более всего, его гнетущее ледяное одиночество.

Аларика приговорил тот самый бог, которому он служил намного дольше жизни среднестатистического человека. Квинн зарыдала, ощущая неимоверную тяжесть у него на душе и сердце, что всё росла в геометрической прогрессии. А потом стало намного хуже, когда один за другим его друзья и соратники все нашли истинную любовь и испытали смешение душ.

Из всех только он по-прежнему оставался одинок. Всегда один. И только мечта о Квинн поддерживала его долгими темными ночами.

— Больше никогда, – поклялась Квинн, преисполнившись решимости защитить любимого ото всех, даже от Посейдона.

Она больше никогда не оставит его одного. В последнем видении мрачный и одинокий Аларик стоял на крыше дворца Атлантиды. Оно пропало, и Квинн снова увидела комнату и кое-что осознала. Магия Аларика не перестала вливаться в нее со скоростью и яростью торнадо.

Вместо этого она как-то приспособилась управлять процессом. Оставалось лишь крепко держаться, но теперь Квинн уже не боялась, что магия испепелит ей мозг. А с этой мыслью пришла ещё одна, простая, но куда более важная.

Он должен узнать.

— Я люблю тебя, – призналась Квинн, отбросив сомнения.

Аларик содрогнулся всем телом, будто опасался другой реакции, его глаза запылали ещё сильнее, и в зрачках засветились крошечные синие огоньки. Он стиснул её руки и сказал:

— Квинн… – А потом погрузился в ответные видения, и ей осталось лишь молиться, чтобы он захотел её после того, как увидит самые темные тайны души.

***

Аларик даже не успел извиниться. Он не знал, что от смешения душ на Квинн накатит его магия, иначе никогда бы не попросил провести ритуал. Чёрт, жрец в жизни бы этого не позволил. Он пытался отпустить её, когда наплыв усилился до нестерпимого для человека, но древний обряд не желал заканчиваться преждевременно. А его магия была слишком сильна, чтобы разорвать связь.

Аларик опасался, что Квинн прогонит его прочь, отбросит и станет насмехаться, когда узнает о тёмных секретах его существа, но вместо этого, о чудо, она улыбнулась и призналась в любви. А теперь… теперь смешение душ охватило его, и время для размышлений прошло.

На его глазах жизнь Квинн кружилась, словно в безумной версии детской карусели. Потеря родителей, дела с бунтовщиками, ложь сестре. Квинн постоянно приходилось обманывать тех немногих друзей, что она завела. Повстанка становилась всё более одинокой. На каждой развилке выбирала дорогу потяжелее, предлагая себя в качестве жертвенного агнца на самые опасные миссии и самоубийственные битвы.