— Надо догнать её и всё объяснить. Ты, сука, выставил меня убийцей! Она думает, что я специально убил её мужа. Его ведь можно было спасти… Я бы не стал отнимать у неё жизнь.
Нарочно сказал у неё, потому что знаю, каково это терять любимого человека.
Я дёргаюсь вперёд, намереваясь догнать девушку, но брат меня останавливает, хватая за локоть.
— Оставь её. Она должна немного побыть наедине. Успокоиться. Принять правду.
Острая вспышка боли пронизывает область сердца, вышибая пол из-под ног. Схватившись за грудь, издав сдавленный хрип, я падаю на колени.
— Мрас! Твою ж мать!
Я дышу ртом. В глазах темнеет. Тело слабеет.
Мир пожирается тьмой, а коже становится очень холодно.
— Бля, только не это! — слышится где-то вдали. — Где таблетки? Сейчас принесу. Только не отключайся.
ГЛАВА 27
Я слышу голоса. Чёрт! Надо поторопиться. Быстро запихиваю пирог в духовку, после этого мешаю на сковороде уже подгоревшую фунчозу. Выключаю огонь. Умываюсь, торопливо приводя себя в порядок. Меняю передник, хватаю поднос со стола с приборами, спешу встречать гостей.
Хочется выглядеть гостеприимной и понравится единственному живому родственнику Марса. Натянув приветливую улыбку на губы, я отправляюсь к гостям, которые уже что-то бурно обсуждают в соседней комнате.
Но что я вижу, когда вхожу в гостиную? Чёрные глаза незнакомого полноватого мужчины, не очень приятной внешности, презренно жгут меня насквозь. Даже больно коже от его странного, подавляющего взгляда становится. Вроде как пытается выглядеть дружелюбным, но истинные намерения выдает язык тела.
Брат Марса совсем на него не похож. У него тёмные глаза, он чуть ниже ростом Марса и у него косматая борода.
Нет, такие мужчины меня ничуть не привлекают. Наоборот, пугают. Я совсем иначе себе его представляла. И не скажешь, что они — братья. Может названные? Из общего во внешности у них лишь татуировки. И дорогие шмотки.
— А вот и я! — улыбаясь, я вхожу в комнату с подносом в руках.
— Арслан, это — Ангелина. Она моя девушка.
Я дружелюбно киваю, начинаю сервировать стол. Но мне слишком тревожно. Пальцы дрожат, руки не слушаются, а ноги слабеют. Странная атмосфера сгущается в комнате. Давящая, мрачная. Его брат не человек, что ли? Может колдун? Потому что он смотрит на меня слишком презренно, будто порчу пытается навести. Или не рад? Почему? Не понравилась, наверно?
— Очень приятно, — как будто через силу давит улыбку, ложно делая вид, что рад знакомству.
Он даже руку не протягивает для знакомства. Как на ведьму глазеет. Из-за чего я начинаю ещё больше нервничать. Может я заболела? И у меня температура поднимается? Надо сходить за градусником и за валерианкой заодно. Взять минутную передышку. Скорей всего я сама себе накрутила из-за сильного волнения.
— Простите, я сейчас. Принесу чайничек, чашки.
Спешно ретируюсь на кухню, оставляя мужчин наедине.
Выпив холодной воды, взяв сервизный набор, сделав глубокий выдох, я возвращаюсь обратно в гостиную. Надо вернуться, хоть и не особо хочется. Просто заставляю ноги двигаться, чтобы не показаться гостью невоспитанной.
Не дойдя до порога, вдруг резко замираю. Мне холодно становится… Слишком. Невыносимо. Арктическая волна озноба захлестывает меня в сильнейшем вихре шока, когда я слышу срывающийся голос Арслана.
— Эта девка... В тот вечер… Она ехала в той машине, в которую мы врезались во время потасовки. Она была... беременна. Ребенка спасти не смогли. А её спасли. И ещё... С ней муж был. Его тоже можно было спасти... Но я слишком сильно тебя люблю. Я угрожал врачу. Бабок ему дохера отвалил. Я заставил их... В общем, — тяжёлый выдох, стены в доме начинают ходить ходуном, безжалостно давят на меня со всех сторон. — В твоей груди бьется сердце её мужа.
Поднос с грохотом валится из моих рук.
Это прикол какой-то. Жестокая шутка?
Галлюцинации?
— Блять. Рехнуться!
— Понимаешь, было сложно сделать выбор! Она… она ведь могла стать твоим донором против воли!
— Бля! Ты издеваешься?
— Её муж подошёл тебе больше. Пришлось его…
— Убить? Да?
Пауза. Я на стену наваливаюсь у прохода в кухню, дышать через раз начинаю.
— Она могла… ты мог и её убить? Верно?
— Мог. Ради тебя. Ты — всё, что у меня есть. Судьба решила иначе. Ангелину оставили в живых. А супругу вот не повезло.
— Поэтому у меня и глюки, — Марс делает решающее заключение. — Это невозможно! Он мог жить? Его можно было спасти? Евгения Исаева? Верно?
— Да. Получается, с виду выглядит как авария... Я хотел, чтобы ты выжил. Пойми. Разве ты бы не тоже самое сделал ради меня? Медики заверили, меня, что это — твой единственный шанс спастись.
Мне просто слышится. Я наверно сплю.
Как. Такое. Возможно?
Нет слов. Лишь слёзы. И внутренний шокирующий взрыв.
— А как же он? То есть, врачи специально сказали ей, что не было шансов его спасти?
— Да. В твоей груди бьется сердце умершего мужа Ангелины.
В голове что-то лопается, разливаясь вдоль позвоночника пульсирующей болью, словно миллиард острых бритв.
Марс…
Нет! Пусть скажу, что это неправда...
Как ты мог?
Мужа моего убить. Намеренно.
Место его занял. Чтобы ко мне подобраться.