Сердце без любви

— Кофе? — предлагает он, как будто подводит черту под разговором. — Я успею накормить тебя завтраком. Или еще поваляешься?

— Аппетита нет, но от кофе не откажусь. Спасибо, Джеймс.

— Если проголодаешься, еда в холодильнике, — инструктирует он, колдуя над кофе. — Бери, что хочешь, но…

— Да, я помню, — перебиваю его, невольно улыбнувшись. — Лучше обойтись без готовки и не трогать ножи.

— Умница, — кивает он. — Там есть йогурт, творог, нарезка… И еще, не смей подходить к бассейну.

Это тоже объяснимо, Джеймс знает, что я не умею плавать — одно занятие под его руководством не в счет.

— Да, сэр, — говорю я, принимая из его рук чашку с кофе.

А что? Он приказывает, я подчиняюсь. Такое общение не предполагает разговоров о совместных детях.

— Ты не боишься оставаться одна? — уточняет Джеймс.

— Нет, сэр. Только спать не могу.

Кофе, как всегда, чудесен. Облизываю губы, испачканные в пенке, с наслаждением отпиваю еще глоток.

— Чем займешься?

— Можно выйти в сад, сэр? — Упорно подчеркиваю, что предпочитаю статус подчиненной.

— Можно, — разрешает он. — Только за ворота не выходи.

— Не выйду, — легко соглашаюсь я.

Нет никакого желания встретить очередную «Асю» или нарваться на того, кто знает хозяина дома, и поинтересуется, что я здесь делаю. Но на воздух хочется, в последнее время я редко гуляю. И утро солнечное, ясное — приятно будет погреться на солнышке.

Джеймс задумчиво стучит по столешнице пальцем и смотрит в окно.

— Джей… — Встаю и подхожу к нему, наклоняюсь и целую в висок. Неслыханная дерзость для рабыни. — А чем мы займемся, когда ты вернешься?

— Узнаешь, — усмехается он.

И ловким движением подхватывает меня на колени. Его рука по-хозяйски проникает под халат и накрывает грудь. Я замираю, но он слегка сжимает пальцы, гладит сосок… и пересаживает меня на табурет.

— Мне надо на работу, — говорит он. — Важная встреча, не могу отменить. Но я вернусь, Бэмби. Вернусь, как твой хозяин. И ты беспрекословно будешь выполнять мои приказы. Поняла?

— Да, сэр, — киваю я с готовностью.

Я чувствую, что мне это необходимо. Расслабиться, передать контроль… и не думать о том, что ждет в ближайшем будущем. Проблемы с Асей, отъезд Юльки, годовщина смерти родителей, глупые обиды — я забуду обо всем, когда Джеймс поставит меня на колени, и жесткий ошейник сдавит шею.



= 26 =

Джеймс

После вечернего происшествия чувствую какую-то горечь, и утро не приносит облегчения. Я потерял контроль. Пусть это была не сессия, но из-за моей ошибки Алесси… могла пострадать или пострадала? Склоняюсь ко второму, потому что мне не нравится ни ее вид, ни настроение.

Вечером казалось, что Алесси напугана и переживает из-за возможной беременности. Утром же убедился, что она расстроена чем-то другим: ее взгляд как будто погас. Обычно она светится, как солнышко, когда мы разговариваем, и не сводит с меня глаз, сейчас же отворачивается и старательно держит дистанцию. Ее плохое настроение — следствие моей беспечности. Она старательно делает вид, что ничего не произошло, и я не решаюсь лезть в душу.

Да и о чем говорить? Снова просить прощения, что повел себя, как мерзавец? Вину лучше загладить поступками, не словами. Спросить, что ее расстроило? И на этот вопрос ответ известен. Если бы она отказалась пить таблетку… Черт! Не знаю, что бы я сделал.

Я соврал Кайлу. Мысль о ребенке от Алесси не вызывала во мне отторжения. Если бы она сказала, что беременна, не уверен, что настаивал бы на аборте. Просто я еще не готов назвать ее своей женщиной. У нас же только секс? Секс без обязательств, как мы и договаривались. Кайл общается с Дэвидом, Ева — с Кейт, и я не хочу, чтобы за спиной обсуждали мою личную жизнь. Вот слетаю в Нью-Йорк… сам поговорю с братом… Может, к тому времени уже буду знать, какое место занимает Алесси в моей жизни.

Мне не хотелось оставлять Алесси одну. И отпускать не хотелось. Навряд ли она наделает глупостей в мое отсутствие, но все же я спешил вернуться домой. Быстро провел встречу, отдал распоряжения, намекнул кое-кому, что неплохо бы вернуть Асю в офис, засиделась она в администраторах. По дороге заехал лишь в один магазин, чтобы купить Алесси подарок — чокер с неброским украшением. Ожерелье, плотно прилегающее к шее, вполне заменит ошейник. Мне казалось неправильным снова использовать тот, что носили другие рабыни.

Да, я выделяю Алесси. Она необычная, не такая, как все. Это я признаю, и это нравится мне все сильнее.

Вернувшись, нахожу ее там же, где и оставил — в саду. Она спит в гамаке, укрывшись моим халатом. Невольно улыбаюсь: она утверждала, что не может спать одна. Это не вызывает раздражения, у женщины могут быть слабости.

Подхожу ближе — и улыбка сползает с лица. У Алесси испарина, из-под закрытых век текут слезы, и губы шевелятся, но слов не разобрать.

— Бэмби! — Я трясу ее за плечо. — Бэмби, проснись.

Судорожный вздох, распахнутые глаза. Она смотрит, но ничего не видит: взгляд стеклянный.

— Бэмби, это я, Джеймс.

Она неожиданно бросается мне на шею. Ощущаю, как Алесси дрожит, слышу всхлипы.