Сердце Черной Пустоши. Книга 1

Я сглотнула и присела в книксене, некстати вспомнив наставление Бенары, которая любит повторять: «Если не знаешь, что делать, делай книксен. Вежливость никогда не бывает лишней».

Вопреки напутствию Бенары виконт не оценил мой порыв вежливости. Глаз его задергался с новой силой, и вынув покусанный палец изо рта, де Жерон отступил на шаг.

– Что вы делаете, леди? – прошипел он в недоумении.

Радуясь, что книксен сработал лучше, чем ожидалось, я снова присела и испуганно пояснила:

– Книксен.

– Я не слепой, леди! – прорычал виконт. – Дьявол вас побери, зачем вы делаете книксен?! Зачем вы, будьте вы прокляты, постоянно делаете книксен?!

Не обращая внимание на пощипывание в глазах от незаслуженной обиды, я мужественно ответила:

– Пытаюсь быть вежливой. Вы спасли меня от попугая.

Виконт выругался так грязно, что в глазах щипать перестало, и я часто заморгала, отводя взгляд.

– Леди Элизабет! – уже тише произнес виконт. – Вы ведь нарочно, да? Признайтесь! Вы издеваетесь?

Я испуганно присела в книксене снова и смиренно проговорила:

– Просто вежливость, виконт. Это называется хорошие манеры. Хотя откуда вам знать это слово…

– Черти меченые! – воскликнул де Жерон. – Мы на корабле. В центре Звездного моря! Чтобы вы понимали, леди, от берега нас отделяют не только тысячи миль, но и косяки магнакарид, акулы, касатки, рифы-людоеды и такие чудовища, по сравнению с которыми магнакариды покажутся этим вашим… Диларионом! За вами неотступно следует призрак леди Ру, настроенный более, чем решительно! Мы постоянно меняем курс, чтобы не встретиться с проклятыми, присягнувшими Караваре! Вы ходите не просто по тонкой нитке, по волоску! И вы, черт побери, приседаете в книксене! В книксене, Элизабет! Манеры!! К дьяволу манеры! Прекратите уже сводить меня с ума!

Я ошарашенно хлопала ресницами, пока виконт говорил. Несколько раз казалось, что не выдержу, развернусь и позорно убегу потому, что на меня никогда не повышали голос. Но на мое счастье, ругался виконт долго, и, когда закончил, успела немного взять себя в руки.

– Ошибаетесь, виконт, – горько сказала я. – Именно здесь и именно сейчас хорошие манеры не просто ценнее золота. Они дороже жизни. Утратив их, я утрачу себя. Я могу потерять все – жизнь, надежду и даже честь… Но останусь при этом собой.

Виконт перевел дыхание и посмотрел на меня устало.

– Жизнь, надежда, честь. Странные у вас приоритеты. Получается, что жизнь вы цените меньше всего? Даже меньше надежды?

Сетуя, что наговорила лишнего, я проговорила, едва сдерживая дрожь:

– Я не собираюсь обсуждать свои приоритеты. По крайней мере с вами.

Прежде, чем виконт успел ответить, спросила:

– Что-то еще, виконт де Жерон?

Де Жерон устало посмотрел на меня и вздохнул.

– Я хотел сказать, что ужин в восемь.

Когда присела в книксене, у виконта снова дернулся глаз.

– Благодарю, виконт, – проговорила я натянуто. – Но у меня нет аппетита.

Затем быстро развернувшись, направилась в сторону каюты, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зарыдать.

За спиной раздалось тихое:

– Если не выйдете к ужину, клянусь, я приду в вашу каюту, привяжу вас к кровати и накормлю силой.

Я присела в книксене, и произнесла, не оглядываясь:

– Буду вовремя.

Уже подходя к двери, услышала команду, отданную громогласным голосом капитана Сэма:

– Вахту к каюте леди!!

Оказавшись в одиночестве, я облегченно выдохнула, понимая, что больше не надо сдерживать рыдания. Проведя ладонью по щеке и недоуменно взглянув на мокрые пальцы, осознала, что плачу уже давно.

Из окна раздался возмущенный писк дракончика, потерявшего хозяйку. Стоило Дилариону влететь в каюту, я с силой захлопнула ставни. А потом упала на кровать и разрыдалась.

Плакала долго и горько. От жалости к себе хотелось рыдать больше, чем от резких слов виконта. Едва успокаивалась, в памяти всплывали его глаза, которые смотрят злобно и с ненавистью, и волна истерики накатывала с новой силой.

Наверно, плакала бы до самого вечера, если бы не дракончик, который взволнованно перебирает лапками по кровати, сминая покрывало и поскуливает, словно потерянный щенок.

Свернувшись в клубок, я обняла подушку и гнусавым голосом позвала дракончика:

– Дилариод, все хорошо. Все хорошо, де бойся…

Голос прозвучал жалобно, а слова жалко и фальшиво. Я снова начала всхлипывать, перемежая рыдания причитаниями, чтобы не пугать дракончика еще больше.

– Хорошо… Хорошо… Черт побери, что же тут хорошего! Диларион! Вот за что он так со мной? И как я могла? Как могла назваться леди Черной Пустоши? Я же боюсь этого, боюсь, как огня, Диларион…

Дракончик что-то пискнул, а меня осенило.

– Если бы я могла выбирать, знаешь, что бы я выбрала?

Дракончик заинтересованно хлопнул глазами-бусинками.

– Если бы я могла выбирать… Я хотела бы, чтобы это плавание никогда не заканчивалось! – выпалила я и испуганно закрыла рот ладонью.

Тут же каюта содрогнулась от смеха. Жуткий, леденящий, пугающий до одури женский хохот раздался так неожиданно, что я замерла, словно превратилась в статую. В следующее мгновение я забилась в угол, прижимая к груди дракончика одной рукой, а второй сотворила вокруг мерцающий щит.