Сердце демона. Книга 1. Преданное наследие

В этот раз Всплеск продержался почти полтора дня. Раштау воспользовался этим, ускорил токи энергий, усилив выносливость их обоих. Аштирра так уже умела. Искушение прибегать к скрытым ресурсам тела было велико, но она помнила, что всегда нужно знать меру, иначе плоть пережжёт себя слишком быстро.

Они путешествовали утром и в вечерних сумерках, пережидая дневной зной на стоянках в тени скал. Костёр и обережные заклинания отгоняли тварей Каэмит – обычных хищников и тех, что выползали из зон искажений. Даже первые часто становились добычей вторых.

Заунывные потусторонние голоса, наполнявшие ночи в песках, Аштирру не пугали – она выросла в Каэмит, привыкла к ним, как к колыбельным ветра, гуляющим среди руин. Тропы были хорошо знакомы – сколько раз они с отцом шли этим путём до Сияющего и обратно?

Священную землю предков она почувствовала даже раньше, чем увидела одну из пограничных стел, отмечающих территорию, охраняющих её. Обитель приветствовала Аштирру. Родные энергии ластились, точно псы, и сердце раскрывалось навстречу теплом. Отец тоже чувствовал это – ускорил шаг, даже лицо смягчилось.

Окружающий ландшафт менялся. Растительности становилось всё больше, а потом изломанные скалы расступились, обнажая бурную зелень оазиса. Над рощами высилась полуразрушенная стена, окружавшая руины храма. Когда-то здесь был целый город, место обитания самой большой жреческой общины Таур-Дуат. Сейчас основная часть Обители ушла под землю и многие подземные галереи, выбитые в скалах под оазисом изначально, завалило. Но даже то, что осталось, покоряло воображение – несколько врат-пилонов[8], украшенных выгоревшими, но всё ещё яркими росписями священных знаков. Гипостильные залы[9] для процессий с испещрёнными иероглифами колоннами, такими широкими, что обхватить их могли четверо рэмеи. Огромные каменные стражи на стенах, вырезанные из чёрного диорита, источенные безжалостным временем, но всё ещё такие живые. Из четырёх, смотревших по сторонам света, уцелели лишь двое. С детства Аштирра любила подниматься на стену, особенно ночью, сидеть, привалившись к тёплому камню, вглядываться в пески и звёздное небо вместе с каменными воинами.

В сердце оазиса лежало огромное озеро, подпитываемое подземными ключами. Его воды, освящённые многими поколениями жрецов, как и вся эта земля, очищали тело, сердце и разум и поддерживали жизнь во всей Обители.

– Наконец-то дома, – счастливо вздохнула Аштирра, сбрасывая со спины тяжёлый тюк с припасами и бережно опуская второй, с зеркалом. Она уже предвкушала купание – смыть с себя дорожную пыль и въевшийся песок хотелось невероятно.

Отец с улыбкой кивнул, опустил один из своих тюков на потрескавшиеся плиты каменной тропы, ведущей к святилищу и к их жилищу, скрытому в руинах. И вдруг нахмурился, насторожился.

– Жди здесь, – велел он, сбрасывая вещи и снимая с пояса хлыст.

– Что такое?

– Здесь кто-то есть, – бросил Раштау, резко направившись к замаскированным среди камней дверям.

– Подожди, я с тобой.

Аштирра порылась в вещах, достала охотничий лук и колчан, быстро натянула тетиву и бегом направилась за отцом. Но кто мог пройти через пограничные стелы?

Раштау остановился в нескольких шагах от двери.

– Замки вскрыты, – предупредил он и щёлкнул хлыстом. Воздух загудел, когда по хвосту смертоносного оружия пронеслись огненные искры.

Аштирра прицелилась и наставила стрелу на дверь, скрытую за густыми колючими лозами, вьющимися по стене. Тяжёлая деревянная панель закрывала пространство, сквозь которое прежде могли проходить только духи. Предки называли их ложными дверьми, но, когда стена во многих местах рухнула, двери ложные стали вполне обыкновенными проёмами. Вскрыты ли замки, она не разглядела, но отцу было виднее – Обитель окутывала целая сеть заклинаний.

Шагнув вперёд, Раштау распахнул дверь, готовый нанести удар… но там никого не оказалось. Осмотревшись, он кивнул Аштирре, чтобы входила. Оба двигались почти бесшумно, прислушиваясь к каждому звуку. Но во внутренних помещениях было тихо, только ветер шелестел занавесями на окнах. Утварь была нетронута, разноцветные плетёные циновки, устилавшие пол, лежали непотревоженными. Мебель никто не сдвигал. В этой части храма, отведённой под жилище, красть было нечего. Всё ценное хранилось в лабиринтах переходов под землёй – артефакты и свитки, всё то, что с таким трудом добывали и возвращали целые поколения Таэху. Туда ещё попробуй попади, а попав – не заблудись. И всё равно неприятно было думать, что кто-то просто взял и вошёл без спроса.

С кухни не доносилось ни звука, зато шёл запах жаренного со специями мяса. Аштирра переглянулась с отцом, опустила лук. Раштау закатил глаза и покачал головой. На пороге в кухню они остановились.

Там, закинув ноги на стол, сидела рэмеи и поигрывала ножом.

– Ты уж не серчай, хозяин, но вы и правда подзадержались, – весело проговорила она и поднялась.