Сердце дьявола

— Они и позвонили, — ответил сержант. — Говорят: приехали, а из-под дверей газом прет — хоть святых выноси.

— Вон как? — Волин усмехнулся. — Интересные парни. Смотри, как складно все получилось. Прискакали они раньше вас и как раз наткнулись на два свежих трупа? Интересно. Фамилии, звания записали?

— Проверили уже, — ответил сержант. — С Петровки они, точно.

— Дай-ка я тоже запишу, проверю по своей линии. Попробую выяснить, что они тут искали.

— Да зачем вам лишняя головная боль, Аркадий Николаевич? — Сержант потянулся за рацией.

— Давай, давай. Мне интересно. Я вообще любопытный. От рождения.

— Ну разве что. Сержант пощелкал тумблерами, вызывая «Базу». Волин наблюдал за ним, размышляя насчет пришлых сыскарей. Нет, не то чтобы он горел желанием взваливать на себя чужую работу, но ему и в самом деле стало интересно. Кто приезжал, зачем. Все-таки его район, его дом… И отчета за эту работу с него никто не требует. И в квартальную сводку она тоже не войдет. А вдруг что-нибудь интересное наклюнется? Заодно и местным отделенческим парням поможет.

— Аркадий Николаевич, — сержант протянул Волину лист, на котором неровным почерком были записаны фамилии. — Если что-нибудь любопытное там выплывет, вы уж нашим звякните. По-соседски, так сказать.

— Обязательно, — пообещал Волин.

— Вот и хорошо. Так вас подвезти?

— Спасибо, я пройдусь, пожалуй.

— Ну как знаете, Аркадий Николаевич. Тогда мы поехали?

— Счастливо, — кивнул Волин. «Жигуленок» резко ушел вперед, на перекрестке развернулся и помчался в противоположную сторону. Проезжая мимо, мигнул фарами. Волин в ответ махнул рукой и широко зашагал к метро.

* * *

К утру слегка приморозило. На лужах образовались тончайшие, прозрачные ледяные корочки. Сразу захотелось жить, а не топиться в дурной осенней сырости. Тоскливо зябли во дворах собаки. Ежились, позевывая, их хозяева. Сонные родители вели в школу сонных детей. Волин посмотрел в окно. Колючий, цвета ранней вишни рассвет ножом вонзился в сероватое небо, располосовав его надвое. К солнечной погоде. В течение вот уже пятнадцати минут Волин излагал оперативникам возникшую вчера версию. Саша, сидя за столом, клевал носом и старательно таращил глаза кролика-альбиноса, делая вид, что вовсе и не досыпает по ходу дела, а слушает и очень даже внимательно. Вот только… Ой, заболел, что ли? Глаза прямо сами закрываются… Надо бы спички вставить, да нету их, спичек-то. Зажигалка только. А она большая, не влезет, да и одна всего. Второй глаз, значит, все равно закрываться будет. Лева, как всегда неестественно бодрый и свежий, делал пометки в дешевом блокнотике.

— Вот такая версия, — Волин продолжал наблюдать за тем, как сине-рыжий поддавший дворник весело метет двор. — Она, может быть, и ошибочна, но более стройной пока нет.

— В случайный выбор вы, стало быть, не верите, — сдерживая могучий зевок, пробормотал Саша.

— Нет, — Волин повернулся к нему.

— Правильно. Я тоже, — закивал оперативник, отгоняя сон. — Для случайности этот выродок действует слишком уж целенаправленно.

— Насколько я понял, — Лева говорил спокойно и размеренно, — вы полагаете, что раньше, возможно, в недавнем прошлом, убийца видел обеих девушек.

— Да, — подтвердил Волин.

— Где могли оказаться вместе две настолько разные девушки?

— Возможно, театр или концерт, — предложил Саша. — Тусовка какая-нибудь.

— Сомневаюсь, чтобы Пашина посещала тусовки, дорогие магазины и театры, — возразил Лева. — Скорее уж ночные дискотеки. И то крайне редко. У нее своя компания. Дворовая. Дешевые шашлычные, поддельная водка, «травка» в подъезде. Музыку послушать. Ладожская даже близко не подошла бы к тем заведениям, где бывала Пашина. Головой ручаюсь.

— Вот это и есть ваша задача на сегодня, ребята, — сказал Волин. — Необходимо восстановить все более-менее важные события из жизни Ладожской и Пашиной за… ну хотя бы за полгода и хотя бы в общих чертах. Детализировать будем потом. То, что заинтересует.

— А если ничего не заинтересует? — Саша все-таки не удержался, зевнул, смутился: — Извините, Аркадий Николаевич.

— Ничего. А если ничего не заинтересует, тогда будем копать еще глубже. Год, два. Три, если надо.

— Ух, — Саша в деланном отчаянии схватился за голову. — Андрей Николаевич, устроите по блату перевод в прокуратуру? Все равно до конца службы теперь здесь работать. Иначе меня начальство поедом съест. С потрохами.

— Саша, — Волин нахмурился. — Не я тебе эту работу выбирал. Не я составляю законы и правила. Придется работать до конца службы — будешь работать до конца службы.

— Да я пошутил, Аркадий Николаевич.

— Сейчас утро, Саша. А утром я не особенно расположен к шуткам.

— Понял, понял.

— А раз понял — за работу! Саша поднялся, размял плечи. Лева закрыл блокнотик, сунул в карман рубашки. Он о чем-то думал и выглядел рассеянным. Саша, натягивая пальто и небрежно набрасывая на шею шелковое белое кашне, поинтересовался:

— О чем задумался, Левушка? Тот посмотрел на коллегу так, словно только что очнулся ото сна:

— Что?

— О чем задумался, спрашиваю?