Сердце дьявола - 2

Ответить я не смог - "в зобу дыханье сперло". Ольга сверлила глазами то Горохова, то Клеопатру. Убедившись в полной и безоговорочной капитуляции последней, промолвила, величественно ткнув пальчиком в Мстислава Анатольевича, донельзя удивленного происходящим:

- С ним будешь жить. Иди к нему.

Очувствовавшись, я задался вопросом: в мою ли пользу изменилась ситуация? Клеопатра была женщина хоть куда, а с Ольгой никогда не знаешь, вознесет она тебя в следующую минуту к небесам или прикопает под осиной. Но права выбора, похоже, у меня не было, и я привлек к себе девушку...

Борис попытался взять ситуацию под контроль.

- Слушай, Черный! - сказал он, с неприязнью разглядывая девушку. По-моему ты не понимаешь, что делаешь... Это не Ольга, это кто-то другой...

- Заткнись... шизик, - полуобернувшись к нему, выдавила Ольга, и я понял, что "караул устал" и руководство компьютерного заговора низвергнуто. И вплотную занялся губами своей некогда ненаглядной.

Но Бельмондо одиннадцатью движениями указательного пальца поставил контрреволюцию в весьма двусмысленное положение - вытащив мобильник из нагрудного кармана, он набрал номер и, когда абонент ответил, подошел ко мне и приставил телефон к уху. И руки мои безвольно разжались, выпустили горячее, искреннее тело Ольги: в трубке я услышал ее голос, вернее, голос ее столичного прототипа.

- Ты? - выдавил я, уменьшившись в объеме на несколько размеров.

- Что случилось? Почему звонишь? - возмутились московская Ольга.

Я попытался объясниться, но был немедленно прерван:

- Не звони мне никогда! У меня есть человек, любимый человек и я не хочу, чтобы у него возникали вопросы. Понял!!? Не хочу!!!

6. Шрамы отсутствуют, остальное на месте... - Они просто появились.

Я растерянно посмотрел на Ольгу (Ольгу?), по-прежнему сидевшую у меня на коленях и уразумел, что это создание знает, с кем я только что разговаривал по телефону.

- Не обобщай, ладно? - сказала она, вжимаясь ягодицами в одно мое место. - Она там и с кем-то, а я здесь... Чувствуешь разницу?

Двинув ягодицами еще, копия супруги приложила мою ладонь к своей горячей груди. Покоренный исходящим от нее теплом, я, тем не менее, оттянул ворот свитера девушки и... не увидел меж ее грудей двух небольших шрамов. Тех шрамов, которые были у подлинной Ольги. Одну из этих пулевых отметин оставил ей в Приморье Худосоков, другую - Аль-Фатех на Клязьме. Шрамы эти поначалу были основательнее, особенно от медальона, вбитого в грудину пулей Худосокова - пластическую операцию по их сокрытию Ольга делала в лучшей клинике Москвы. И вот этих шрамов не было...

- Кто же ты такая?.. - спросил я, посмотрев в глаза девушки.

- А какая тебе разница? - усмехнулся вернувшийся из спальни Баламут, Судя по его улыбке, он уже доподлинно установил, что в определенном смысле материализовавшаяся София ничем не хуже своего прототипа.

- А тебе не интересно, откуда и зачем они появляются, и сколько там их осталось?

- Ты боишься не справиться еще с одной Ольгой?

- С еще одним самим. С еще одним тобой. Сечешь масть?

- Секу, - Баламут попытался погасить улыбку, сиявшую на его лице с тех самых пор, как он увидел Софию.

- Ничего ты не сечешь... И я не секу. И они не секут... - вздохнул я и, обернувшись к Ольге, повторил проигнорированный ею вопрос.:

- Ты кто такая?

- Я? - удивилась девушка. - Я твоя девушка...

- А что ты обо мне знаешь?

- Ну, знаю кое-что... Например, знаю, что познакомились мы в Приморье, на Шилинской шахте... Дочка Леночка есть у нас с тобой, она в Москве, у мамы на даче...

- А откуда ты здесь появилась?

- Не знаю. Появилась и все... - развела руками Ольга, растерянно улыбаясь.

Я не смог не улыбнутся в ответ. Она, почувствовав, что мой коготок увяз, придвинулась ласковой кошечкой и прочла любимые мной строки Окуджавы:

И в день седьмой, в какое-то мгновенье,

Она явилась из ночных огней,

Без всякого небесного знаменья,

Пальтишко было легкое на ней...

- Нет, ты все-таки попытайся вспомнить! - прервал я лирическое отступление, явно задуманное для отвлечения моего внимания.

Девушка подумала.

- Ничего не вспоминается, - наконец сказала она, мастерски используя улыбку, значившуюся в ее арсенале под названием "простодушная". - Помню только бирюзовое спокойное море, коралловый остров, кокосовые пальмы, горячий песок, старинный особняк с железными рыцарями и картинами. Тебя помню... Наверное, я к тебе из другого времени явилась. Из прошлого или будущего... Скорее всего, из прошлого, если рыцарей помню...

- Из прошлого... - повторил, я согласно кивая. - А почему бы и нет? Это явление Христа народу вполне в духе этих мест...

- Ты думаешь, это что-то наподобие реинкарнации наоборот? - спросил Баламут, затяжно посмотрев на Ольгу.

- Может быть. Мы с вами в прошлое ныряли, а это особа, похоже, из него вынырнула... И Софа тоже.

- А почему она похожа на Ольгу? Ну, исключая шрамы? - продолжал вопрошать Николай. - И Софа на Софию?

- Не знаю. Но, как и ты, хочу узнать.

И как можно ласковее шепнул в розовое ушко Ольги:

- А что у тебя на уме, родная?

- Обольстить хочу тебя, дорогой...

- А для чего?