– Свободны, товарищи, – Волин через силу улыбнулся, подавив богатырский зевок. – На данный момент все. Он с нарочитой обстоятельностью взял со стола фотографию, раскрыл папку и невольно посмотрел на карточку, лежащую сверху: черная маска запекшейся крови на мертвом женском лице. Подумалось со злой натянутостью: «Хорошо вам, граждане писатели, гордиться, что не пишете вы, разлюбезные, про «расчлененку». Не хочется вам нарушать тонкую душевную организацию массового потребителя «бумажной жвачки». А каково этой девушке? Расскажите-ка ей про нежную, ранимую душу читателя…» Лева и Саша нестройно задвигали стульями, а Волин продолжал рассматривать «лицо» мертвой девушки. Полезли в голову и вовсе мрачные мысли. «А что, если этот сумасшедший – маньяк? В смысле, настоящий, полноценный псих? Тогда плохо. Тогда жди беды. Тогда этот труп – не последний». Он торопливо, словно именно от живости его движений зависело, как обернется дело, накрыл черную маску белой плотью, украшенной изящным рисунком. «Надо бы посоветоваться с психиатром, – мелькнуло в голове, пока Волин убирал дело в несгораемый шкаф, стоящий слева от стола. – И побыстрее».