Сердце для стража

Правильный вывод — других объяснений я тоже найти не мог. Некоторые следы на тонкой, будто пепел, белесой пыли, покрывавшей дорогу от обочины до обочины, не слишком походили на человеческие. Да и без них хватало улик. Слишком страшные раны на некоторых телах, такие даже тяжелой секирой нанести непросто. Параллельные борозды на доспехах могли оставить лишь когти, ведь не станешь бить раз за разом почти в одно место в одном и том же направлении. Ничего не тронуто: ни амуниция, ни оружие, ни груз на телегах. Даже кошельки на поясах осталась. Людей убили, но, похоже, вообще ничего не забрали. И на лошадей никто не польстился. Более того: их чуть ли не в клочья порвали, даже понять, какой они были масти, было не всегда возможно. Сплошное кровавое месиво.

Ни разбойники, ни солдаты — никто не станет устраивать резню, не поживившись после нее плодами победы. Многие свято верят, что погань не оставляет после себя мертвых тел. Все до единого забирает, чтобы потом сотворить из них пополнение для своей жуткой армии. Скажу по своему опыту и рассказам бывалых ребят, что это полная ерунда. Да, случается, прихватывают с собой живых или мертвых. Но при этом могут оставить кучу покойников, не заинтересовавшись. Понять, чем именно привлекают их некоторые люди при полном игнорировании остальных, никто еще не смог, вояки принимают это как само собой разумеющуюся данность, не выискивая в ней системы. Кто пытается хоть как-то объяснить — это церковники. Но у них все объясняется грузом грехов: чем их больше за тобою числится, тем выше твои шансы стать собственностью тьмы.

Сомнительное объяснение, к тому же зачастую расходящееся с действительностью. Ведь маленьких детей твари уносили с превеликим удовольствием в большинстве случаев, но при этом могли побрезговать личностью, по которой горько рыдают все до единой виселицы в округе.

Лотто пнул ногой труп одного из воинов:

— Я его, кажется, видел.

— Где? — заинтересовался я.

— Когда мы первый раз пытались взять деревню. К Тереку тогда приехали несколько северян, главным у них был рыцарь. О чем-то говорили долго. Наши потом судачили, что это с ними ведут дела, когда нужно достать отборных девок. Посмотрите на этих покойниц. Руки у них трудовые, с застаревшими мозолями. А одежда хоть и неблагородная, но и не та, в которой крестьянки на полях работают. Они — товар, который хотели красиво показать, чтобы больше выгадать.

— Одиннадцать девушек при шести охранниках? Как-то мелко для серьезных дел.

— Следы свежие дальше ведут. Не все телеги здесь остались, часть уйти смогла. Эти отстали, и никто их не стал выручать. Бросили тварям, будто кость собаке, чтобы отвлечь. А может, лошадей убило, вот и пришлось остановиться.

— Если так, то работорговцы ушли в ту же сторону, где и деревня.

— Так Терек других мест не знает. И бухта там удобная очень, глубокая и хорошо прикрытая. Наверное, договорился с ними на берегу встретиться.

— Сколько всего девушек они могли привести?

— Не могу такого знать. Терек редко с такими делами связывался. Я лишь дважды это видел. Первый раз было совсем немного, может, пятнадцать, может, чуть больше, второй — не меньше сорока.

— Сорок?! Да откуда они столько берут!

— Ну ярмарки невест и всякое такое.

— Я понимаю — десять, ну двадцать. Но сорок — это очень заметно. Неужели никто не удивится, что такая толпа пропала?

— Да кто удивляться здесь будет? Это в спокойных местах, где каждый на виду, провернуть подобное незаметно вряд ли получится. А тут ведь надзора никакого. Скажет у себя, что поведет девок к побережью, в новую деревню, где баб не хватает на всех желающих. Кто проверять будет? Стражи здесь нет, барон неблизко, сил у него не хватит за всем уследить, да и долю ему, думаю, дают с такой торговли, потому ничего не будет видеть, хоть перед глазами развесь. К тому же бароны на таких побережьях морским грабежом не брезгуют, в сравнении с иными Терек чуть ли не святой старец. Чего хорошего от подобных рыцарей ждать? Ведь плевать им на все, кроме серебра. Даже не пытаются за землей своей как следует присматривать, потому как все равно сил не хватит уберечь. Ведь всякий знает, что, как ни старайся, а порядка в таких местах не навести, потому как слишком много охотников за чужим добром здесь водится, не говоря уже о тьме с юга. Разве что церковники прознают про работорговцев, но тут у них власти ох как мало, раз еретики обнаглели до того, что крепости строят. Это нищие земли, никому не нужные. Даже нашествие погани всем безразлично. Пусть до конца опустошит это уже не один раз опустошенное побережье, никто даже не почешется. Вот когда твари убежищами обзаведутся, освоятся здесь и дальше пойдут — тогда да, начнут короли армии собирать, чтобы сберечь самое дорогое. Но не раньше. По мне — глупые люди. Погань сейчас давить надо, пока она не обосновалась серьезно, иначе потом не выковыряешь. Но кто меня слушать станет? Все думают, что, если день прожил спокойно — так это хорошо. А если завтра станет плохо из-за того, что просидел на заду сегодня, так это будет завтра.