Сердце дракона

Бран предоставил Перу и другим гостям Вигфуса беседовать, а про себя решил, что ни за какие блага в мире не расстанется с Факси. Старый конь не слишком любил бежать галопом, зато мерной рысью мог скакать и тогда, когда самые быстрые кони уже закатывали глаза и падали на колени от усталости.

Бран съел свой ужин без обычного наслаждения вкусной едой, хотя всегда был неравнодушен к похлебке из ревеня и маринованным бараньим ножкам. Закончив есть, он незаметно выскользнул наружу и сторожко вгляделся в еще светлое небо, высматривая, не летают ли над домом Призрачные Всадники. Так и не заметив ничего подозрительного, он проскользнул в конюшню, чтобы угостить Факси и почесать его за ушами — старый конь это очень любил, а Брана само нехитрое действие успокаивало. Почесывая коня за ушами, Бран беседовал с ним. Факси добродушно поматывал головой и шлепал губами, словно ночь, проведенная в тоннеле черных альвов, была для него веселой забавой.

Выйдя из конюшни, Бран, все еще с нелегким сердцем, опять поискал в небе Призрачных всадников и бегом помчался к дому, нырнув в дверь кухонной пристройки, потому что она оказалась ближе всего. Гудрун, кухарка, была сестрой его матери, и обычно он с радостью навещал Вигфусово подворье, чтобы обменяться семейными новостями и слухами.

— Войди и устраивайся поудобнее, Бран, — приветствовала его Гудрун. — Можешь сесть у огня и выгнать из костей ночной холод, если только пообещаешь прилично себя вести и не задирать моих девушек. Скажу тебе, не время сейчас для прогулок под луной. — Она энергично замешивала в квашне хлебное тесто, сопровождая каждое второе слово звучным шлепком.

— Спасибо, тетушка, — Бран пододвинул табурет ближе к очагу и протянул к огню иззябшие руки. Ранняя весна точно потеряла память и решила перевоплотиться в зиму. — Снаружи вправду и сыро, и изморось. А ты почуяла, как пахнет? Точно открыли сотню затхлых погребов, или могильный курган… — Он тотчас смешался и замолк, чувствуя, как лицо и уши заливаются розовой краской, а служанки все, как одна, глазели на него и взволнованно хихикали.

Тетушка кивнула, шлепнув тесто на стол.

— Да, могильные курганы, битком набитые гниющими костями и лиходейскими чарами, — мрачно и значительно проговорила она, по локоть погружая руки в тесто. — У меня было предчувствие, что случится что-то ужасное, а ведь всем известно, что я владею даром провиденья. Едва только я глянула на маленькую бедную служанку, которая нынче утром постучалась в мою дверь…

Бран широко раскрыл глаза:

— Какую служанку?!

— Ох, да обыкновенная девушка, худенькая такая. Она сбежала от Катлы, этой злющей колдуньи, и уж такая была испуганная, голодная… Я накормила ее до отвала, да еще и с собой дала полный мешок. Беглая, конечно, да разве кто ее осудит? Катла, она странная, пришла невесть откуда и поселилась в заброшенном доме, где вымерло все семейство; и откуда только она берет деньги на пропитание и корм для скота? Я надеюсь, ты помнишь о том, чему учила тебя старая бабушка — о магии, скрелингах и потаенном народе Скарпсея? От души надеюсь, что не забыл, я готова поклясться каждым камнем Скарпсея… — Она подняла измазанную в тесте руку.

— Нет-нет, я помню каждое слово, — поспешно заверил ее Бран, справившись наконец с изумлением. — Ты сказала, что здесь была беглая служанка Катлы. А она сказала, куда направляется? Заметила ли ты, куда она повернула?

Гудрун героически сражалась с тестом. Битва была равной, но Гудрун одолела все же своего противника и не позволила ему сползти со стола. Тяжело дыша, она отбросила волосы со лба и наконец ответила:

— Малышка ничего мне не сказала, но я видела, как она шла на восток, к Храпповой переправе. Только бы ей повезло, бедняжке, да боюсь, она там и сгинет. Когда одинокие путники отправляются во внутренние земли, мало кто из них возвращается назад. Там все еще водятся скрелинги или тролли, или как их еще там, но все они голодны, злы и сильны. — Гудрун вдруг прекратила месить тесто и огляделась вокруг, прислушиваясь к чему-то с таким выражением на лице, что все три служанки застыли с широко открытыми глазами, превратившись в статуи.

— Вот, вот они опять! — сипло и зловеще прошептала она.

— Послушайте это, а потом можете твердить мне, что в Скарпсее не осталось сил зла!

Ветер выл и грохотал, точно стук копыт перемежался с нечеловеческими кликами. Девушки испуганно делали пальцами охранительные знаки, отгоняющие зло.

— Нечего было кормить эту Катлину бродяжку! — прошептала одна из них. — Верно, она наслала на нас чары!

— Больше эта девушка ничего не сказала? — гнул свое Бран. Тревожащий шум ветра заставил его вскочить и заходить вперед-назад по кухне.

— Нет, бедное дитя ничего не сказала, и я никогда не пожалею о том, что помогла ей! Уж я знаю, у меня нюх на такие вещи. — Гудрун кивнула с умным видом, загадочно ухмыляясь, поглядев на Брана и девушек. Потом лицо ее изменилось, и она, нахмурясь, суженными глазами глянула на Брана.

— Кто меня больше всего тревожит, так это ты, Бран.