Сердце дракона

Я кипел от ярости. Я хотел броситься в атаку, принять свою истинную форму, порвать его на маленькие кусочки, а потом сжечь их дотла. Мой дракон взвыл от бешеной ярости, он хотел его испепелить. Солдат сейчас слишком далеко, и он готов к атаке. Так что вместо него я обратил свою злость на Эмбер.

– Что я творю? – я резко повернулся и вырвался из ее хватки, а потом обратил на нее гневный взгляд. – А ты что творишь, Искорка? Меня не было час, один час, и когда я возвращаюсь, ты… – мой голос оборвался, я не мог подобрать слова и в отвращении укусил губу. – Он человек, – выпалил я. – Он не просто человек, он солдат Ордена Святого Георгия. Убийца драконов! Я думал, что, когда мы уедем из Кресент-Бич, с этим маразмом будет покончено.

Ее глаза вспыхнули, и она вздернула подбородок.

– Райли, ты не имеешь права…

– Ты дракон, – перебил я, и она нахмурилась. – Ты об этом забыла? И это уже не говоря о том, что он был членом Ордена Святого Георгия. Ладно, не будем вспоминать о том, что он убил черт знает сколько драконов, прежде чем чудесным образом все осознал. Но давай спросим, скольких детенышей он застрелил в спину, когда они убегали от него, – я бросил на орденца насмешливый взгляд, а потом снова повернулся к Эмбер. Она упрямо смотрела на меня. Я зарычал и отвернулся от солдата, увлекая ее за собой, и тихо заговорил:

– Искорка, послушай меня, – я пытался взять себя в руки, но мой дракон в ярости вздымался и требовал возмездия. – Подумай! Он человек, он будет жить столько же, сколько живут люди. Как думаешь, сколько он протянет? Что с ним будет через шестьдесят лет? А через сто? Ты вообще об этом думала?

– Конечно, нет! – зарычала Эмбер. – Сейчас я пытаюсь жить настоящим. Сейчас у меня слишком много сил уходит на то, чтобы выжить и вытащить Данте из «Когтя». А ты? – спросила Эмбер, вызывающе глядя на меня. – А ты вообще думал о будущем?

– Каждый божий день, – ответил я. Она моргнула. – Я каждый день просыпаюсь и думаю о своих пристанищах. Надежно ли они спрятаны, смогут ли детеныши, которых я вытащил из «Когтя», прожить еще один год. Что случится, если я склею ласты, потому что я не знаю, сколько еще мне будет везти. Но дело не во мне, – я бросил еще один взгляд на человека. Не знаю, слышит ли он нас, но даже если и слышит – плевать я на это хотел. – Люди и драконы не могут быть вместе, – настаивал я. – Их жизни по сравнению с нашими – вздох. Как ты считаешь, какое у тебя вообще будет будущее?

Она прищурилась.

– Ой, только не начинай, Райли, – проревела она. – Это все чушь. Признай: ты не хочешь, чтобы я была с Гарретом, потому что он состоял в Ордене Святого Георгия.

Я сжал челюсть. Какая же она упрямая!

– Я это и так знаю, Искорка, – прорычал он. – Я не понимаю, как ты можешь подпускать к себе этого убийцу и не хочешь при этом оторвать ему голову!

– Эй, – солдат подошел к нам. Его глаза были прищурены, тело напряжено, он был готов к драке. – Оставь ее в покое, – просто сказал он. Я бросил на него полный ярости взгляд. – Она не виновата. Это я начал. Если у тебя есть какие-то проблемы, тебе нужно разбираться со мной.

«О, я умираю от искушения, орденец», – злобно подумал я, но Эмбер меня опередила.

– Гаррет, не надо, – сказала она, и я не понял, на кого она злится: на меня, на орденца или на нас обоих. – Я не боюсь ревнивых отступников, а тебе не нужно заступаться за меня перед ним, – она отвернулась от человека и посмотрела мне прямо в глаза. – Я могу о себе позаботиться.

«Ревнивых?»

Я сделал глубокий вдох и шагнул назад, покачав головой.

– У меня нет на это времени, – сказал я, и это было правдой. Проблему с детенышами-беглецами все еще надо было решать, а я уже потратил много времени. – Сейчас я должен был быть совсем в другом месте, – продолжил я, – а я трачу время на вас. С таким же успехом можно размозжить себе голову о стену.

– Ты уходишь? – Эмбер прищурилась. – Снова? И куда на этот раз?

– Подальше отсюда, – резко ответил я, чувствуя себя упрямым юнцом. – В одно очень важное место, если хочешь знать.

Она помрачнела. Я понимал, что сейчас она потребует, чтобы я взял ее с собой.

– Идешь ты или остаешься здесь, – прорычал я, – это неважно. Тут я закончил.

Я развернулся и, не оглядываясь, пересек крышу. Я услышал, как они бросились за мной, и подавил желание повернуться и отправить солдата в нокаут. Во мне говорил дракон, но меня беспокоила не злость, не отвращение. А то, что Эмбер забыла, что сделал орденец. Она еще молода. Она не знает Орден так, как знаю его я, и пока не видела истинное лицо Ордена.

Нет, больше всего меня беспокоило то, что даже после всего, через что мы прошли, мой рыжий детеныш выбрала этого человека… А не меня.

Данте

В конференц-зале было ужасно холодно.