Сердце Дракона. Десятый Том. Часть 1

Он прислушался. После Бена Кинга играли и другие исполнители, а сейчас пел приятный, женский голос. Он его не узнавал. Но игра была невероятной, а голос мощный, глубокий и такой проникновенный, что с первых же нот замирала душа.

— Нет, мы пойдем, — неожиданно жестко возразила Елена. — терпеть не могу её пение.

Она поднялась на ноги, схватилась за край стола, покачала головой, а затем, качаясь, направилась в сторону выхода.

— Чертова Лана, — расслышал он перед тем, как Елена исчезла в тамбуре.

Он убрал руку с клавиатуры, положил на рычаг джойстика и начал “выпарковываться” из-за столика.

— Подумайте, — Шрам преградил дорогу. — может хоть одну песню послушаете?

Он, не отвечая, просто поехал прямо. Шрам, благоразумно, отошел в сторону. Провожая его взглядом, официант вернулся к стойке.

* * *

— Ты опять нарушаешь правила, — Добряк, протирая стаканы, даже не смотрел в сторону своего бессменного официанта. Тот, положив на стойку грязную тарелку и стакан, облоктился локтями и уставился на музыкальный аппарат.

Шрам моргнул и пластинка, будто по-волшебству, сменилась на музыку одного калеки.

— Не понимаю я электронщины, но что-то в ней есть — цепляет.

— Ты будешь продолжать меня игнорировать?

— Учусь у лучших, — развел руками Шрам. — ты этим занимаешься на постоянной основе — почему не могу позволить себе и я.

— Еще раз — ты слишком часто нарушаешь правила.

— Ему было бы лучше остаться здесь.

— Это не тебе решать.

— Но и не тебе.

— А я и не вмешиваюсь.

— О, поверь мне, старый друг — я вижу.

— Поверь мне, старый враг, ты не будешь видеть, если не уберешься за седьмым столиком.

— Ты мне угрожаешь?

Добряк показательно закинул полотенце на плечо. Шрам поднял ладони в примиряющем жесте и помчался в сторону седьмого столика.

* * *

Когда они поднялись обратно на проспект и отправились вверх по улочке — в сторону автобусной остановки, то что-то заставило его обернуться.

Сгущался утренний туман. И, может, именно из-за него ему и показалось, что подвал, в котором находился странный бар “DH” отсутствовал. Вместо него в основании дома красовалась монолитная плита.

Дурацкая игра света и теней.

— Закурить не найдется?

Глава 872

Глава 872

— Закурить не найдется?

В современном мире эта фраза была сродни сленгу, так как классические сигареты уже десятилетие как были запрещены по всему миру — приравнены к тяжелым наркотикам.

Так что эту фразу можно было услышать лишь от комиком, с экрана телевизора, а еще от бандитов, которых прогресс, увы, изжить не смог.

Из подворотни вырулила компания очень характерного вида. Кожаные куртки с металлическими заклепками, высокие ботинки на шнуровке и непонятной расцветки штаны.

Елена, понимая правила игры, протянула им свой клатч.

— Вот так быстро, красотка? — заводила — самый щуплый, нескладный и хилый из пятерки, явно был разочарован. — Может поиграем?

— С девками своими играй, — Елена не показывала ни грамма страха. Может была слишком пьяна для этого, но, скорее всего, просто не чувствовала угрозы для себя. — Получил что хочешь, а теперь проваливай.

— Что хочу? — щуплый качнул своим ножом бабочкой и описал им силуэт фигуры Елены. — Что хочу я еще не получил.

— Попробуй возьми, — фыркнула девушка.

Щуплый сощурился.

— Смелая, что ли? Ну так я…

— Щуплый, — окликнули заводилу. Надо же — как сильно он угадал с кличкой.

— Чо надо?

— Это же Елена.

— Кто, блять?

— Не блять, а Елена, — и Елена, абсолютно спокойно, сплюнула под ноги щуплому. — а с блядями можешь на шоссе поболтать. Глядишь за своего примут.

— Чо сказала? — щуплый замахнулся ножом, но его руку поймал высокорослый парень.

— Простите его, — пробасил он. — в детстве роняли. Вырос, вот, имбицилом.

Сжав запястье парнишки настолько сильно, что тот застонал от боли, он забрал кошелек и вернул его Елене.

— Приятного вам вечера и простите за беспокойство, — и бугай, развернувшись, пошел обратно в сторону подворотни.

Следом за ним поспешили и другие трое. Один только щуплый остался, чтобы подобрать оброненный нож.

Он же, сидя в кресле, поражался тому, насколько нынче образованные и с подвешенным языком орудуют гопники. И впрямь — культурная столица.

И тут взгляды его и Щуплого пересеклись. В глубине зрачков парнишки тут же полыхнула чистая, незомутненная ненависть, смешанная с такой же ядовитой завистью.

— Проваливай, сучка, — прошипел он. — Не знаю кто ты — но тебе сегодня крупно повезло.

— Поверь мне, малышь, сучка — не самое страшное, как меня обзывали.

— Да мне похуй, — он сжимал нож так сильно, что пальцы побелели. — Свали отсюда и уродца своего забери ебан…

Договорить он не смог.

Кулак Елены врезался гопнику прямо в губы. Кровь, смешанная с поломанными зубами, полилась на мостовую.

А крепкий у неё был удар, поставленный. Давал о себе знать совсем не “женский” фитнесс.

— Фука! — и щуплый бросился вперед.

Она бы увернулась, не будь у неё длинных шпилек. Проклятых, длинных шпилек, которым она наступила на шлейф разреза своего платья.