Сердце Дракона. Двенадцатый Том. Часть 2

Меч Хаджара, снизу справа рассек пространство, целя в шею. Этот удар должен был заставить развернуться любого мечника, фехтовальщика и даже копейщика, но только не бойца.

Танигед, все так же стоя (вернее падая, так как они все так же боролись в воздухе) защитился локтем. И ударив по нему мечом, по латному щиту, Хаджар не ощутил особой разницы чем бить по этой “полоске” стали, или в центр осадного щита.

С той лишь разницей, что Танигед сделал шаг назад и левый локоть секирой полетел в висок Хаджару. Меч Хаджара оказался одновременно заблокирован корпусом и локтем рыжебородого, а сам он при этом смог не просто контратаковать, а провести атаку “в полный рост”.

Хаджару пришлось пригибаться и, на пределе своих возможностей, толчком ноги в спину Танигеда, разорвать дистанцию. В итоге локоть, вместо виска, ударил по переносице. И он рассек её так же остро и тонко, как лучший из кинжалов.

Разлетевшись в разные стороны, Хаджар и Танигед вновь встали на вершинах разных башен.

Мостовые под их ногами оказались окутаны каменной крошкой и облаками пыли.

— Мой кулак — это молот, — Танигед ударил себя в грудь. — Мое тело — щит. Моя нога — топор и копье. Моя ладонь — кинжал и меч. Тому, кто рожден в хлеву, Хаджар, а не в палатах королевских покоев, приходится учиться сражаться тем, чем его одарила природа. И только кулак! Только твое собственное тело! Вот что достойно держать судьбу в руках! А забери у тебя меч — и кем ты останешься, мечник без меча?

Хаджар посмотрел на Синий Клинок, а затем снова на своего противника.

— Я уважаю тебя, Танигед Облачный, — Хаджар отсалютовал и поклонился. — Ты веришь в свою путь и твои слова отзываются в моей душе. Но твой путь — путь кулака. Мой путь — путь меча. Возможно, мы даже преследуем одни и те же цели, но… я чувствую в тебе обиду.

— Обиду? — Танигед сплюнул с высокой башни вниз, в строну чьего-то дворца. — тому, кто жил в роскоши золота и нефрита, не понять того, кто с детства тянул на спине плуг, чтобы прокормить тех, кто не знает когда сеять и когда жать!

Хаджар вновь только кивнул.

Он знал, насколько опасно сражаться с обоерукими мечниками, но такие войны как Танигед… биться с ними в партере, это все равно, что в одиночку напасть на десяток Великих Героев. Абсолютно бессмысленная и самоубийственная затея.

Хаджар едва заметно взмахнул клинок.

— Четвертый удар, — произнес он. — Меч!

Облака, который нависли над Ласкером, почернели. Впервые вместе с громом ударили и молнии. Они свились в огромного черно-синего дракона. Он, соединив в себе мощь первого удара, скорость второго и давление третьего, упал на Танигеда.

Быстрее, чем полет звезды, резче, чем свист арбалетного болта.

Танигед, явно не ожидая подобной мощи, выставил над собой скрещенные руки. Он закричал что-то от натуги. Но… у плоти был свой предел. Может она находился на каких-то заоблачных вершинах. Что же касается меча, то у него тоже имелся край возможностей. Но этот край был соединен с физическим телом.

Танигед сражался в одиночку. Его латные перчатки лишь защищали его тело, но не служили оружием.

Хаджар бился в союзе со своим верным братом и другом, со своим вторым “я”.

— Тот, кто был рожден сильным, никогда не поймет слабого, — прошептал Хаджар. — Тот, кто может сражаться своими сильными кулаками, никогда не поймет того, кому в слабые руки нужно взять палку. Палку, которая спустя тысячи лет станет первым мечом.

Глава 1091

Глава 1091

Огромная башня, сложенная из породы волшебных камней, оказалась разрушена до самого основания.

Из кратера, в который она превратилась, не сразу выбрался Танигед. Его доспехи выглядели помятыми и потрескавшимися. Он вытирал с уголков губ капли крови, но при этом… улыбался.

Стоя в центре широкой площади, он смотрел на Хаджара не как на кровного врага, а как на достойного противника. Того, которого ждешь многие годы, чтобы наконец узнать, истинен ли твой путь и достоин ли ты идти по нему дальше.

И лишь одолев этого “врага”, лишь разбив его путь своим, ты сможешь идти дальше, до тех пор, пока не доберешься до самой вершины.

Вершины, сложенных из осколков тех путей, которыми ты устлал свой собственный.

Танигед поднял руку и поманил ею Хаджара.

Биться на огромной площади, где могло уместиться два Сада Сатиров, было не так небезопасно, как в оживленном районе. И, разумеется, Хаджар, должен был сохранять дистанцию. Меч, все же, оружие не партера, а средней дистанции — если в сравнении с кулаком.

Но, каким бы он был воином, если бы проигнорировал это предложение.

Белая молния опустила его на площадь.

Мгновение два воина стояли друг напротив друга.

Удар сердца.

И об они сорвались в яростных и стремительных выпадах. Хаджар, окутанный молниями и ветром и Танигед, который двигался словно сквозь облако.

Кулак против меча.

Танигед подсек ноги Хаджара, а тот, в прыжке, нанес мощный рубящий удар. Рыжебородый воин парировал его ребром правой ладони, чтобы левый кулак смог копьем взмыть к груди противника.

Вот только у Хаджара, все же, кроме меча, тоже имелись и руки, и ноги.