Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

Пимен Пименович не привык оставлять следов, но теперь их уничтожение не составляло труда. Несколько фраз себе под нос да быстрый хлопок в ладоши решили дело. Невредимое блюдо сияло на прежнем месте, шкура побелела и вернулась к холодному камину, в котором аккуратной стопкой были сложены сухие березовые поленья. Сейф и ларь закрылись, чемоданчик с пилой вернулся в хозяйственный отсек кладовых. Сам Заморочкин, раздевшийся перед тем до белья, стоял у зеркала в великолепном камзоле и, доверительно улыбаясь, подмигивал своему отражению.

Отныне Великий Маг Фантазильи был действительно готов к исполнению нелегких обязанностей правителя.

Глава пятая ИСПОВЕДЬ БАЗИЛЕВСА

Лизу одолевали видения. Отравленная сладким ядом успеха, она невольно думала о следующей пьесе. На сей раз помыслы одиннадцатилетней драматургини влекла к себе трагедия. Ей грезились рыцари в вороненых латах, осажденные замки, брань маркитанток у повозок, принцы, злоумышляющие против королей, взволнованная красавица, влекомая карликом вдоль мрачного подземелья, два брата-близнеца, бьющиеся насмерть… словом, было из чего навертеть сюжет.

Сочинение романов Лиза решила оставить: там часто приходилось делать работу необходимую, но скучнейшую, описывать, например, пейзаж или долгие размышления героев. То ли дело пьеса, сплошь состоящая из диалогов и кратких замечаний автора: «ломает ногу», «хохочет», «закалывается», «убегает»… Одно удовольствие! Вот только времени для творчества не хватало.

Труппа Теодоро давала по два представления ежедневно, без выходных. Лишь раз в неделю, в день частных приглашений, шел только один, вечерний, спектакль. Можно было бы играть пьесу и реже, но не хотелось огорчать столь любящих искусство портфейцев.

Войти в образ, выйти из образа, загримироваться, разгримироваться — думаете, все это так быстро? А общение с друзьями? А ежевечерние, вошедшие в обычай, посиделки у доброго Дракошкиуса Базилевса?

Фургончик-блиномет прочно поселился во дворе у престарелого вельможи. В домашнем театре Базилевса спектакль «Найденная в капусте» давали уже трижды. Общее же количество представлений помнил наизусть только один Федя, с удовольствием копивший денежки.

— Зачем тебе золотые, Федор Пафнутьич? — подтрунивал Печенюшкин. — У нас в Фантазилье деньгами больше не пользуются, монисто тебе не пойдет, а золотую статую в полный рост и так отольем. Хочешь — верхом на Никтошке?

— Наколдовать-то ты можешь хоть черта в ступе, — обижался домовой. — Эти деньги трудом заработаны, понимать надо. У нас две девицы-красавицы подрастают, оглянуться не успеешь, как в возраст войдут. Вот и будет им на приданое.

Насчет возраста Федя, возможно, был прав. По крайней мере у Алены УЖЕ появился таинственный поклонник. Каждое утро ворота поместья Базилевса распахивались, впуская мальчика-посыльного с букетом свежих роз. Цветы неизменно опоясывались тонким золотым браслетом, а в ворохе полураспустившихся бутонов покоилась влажная от росы записка: «Для прекрасной Элен».

Пока браслетов у Аленки накопилось пять — с кораллами, гранатами, сапфирами, рубинами и аметистами. Посыльный на вопросы не отвечал, старательно изображая немоту. И хоть друзья, поднаторевшие в актерском мастерстве, сразу раскусили вранье, применять чародейские методы дознания считали нетактичным.

Лиза, довольная успехами сестры, отчасти ревновала. Алена решила подарить браслеты сестре. После долгих уговоров Лиза выбрала два, с сапфирами и кораллами. Печенюшкин, одолеваемый просьбами сестренок, пообещал, ухмыляясь, разобраться с поклонником. Лампусик заявил, что у фантмейстера есть и другие заботы, и предложил взять расследование на себя. «Все будет хорошо, — заверил он, как всегда, — вы только не огарчивайтесь».

Никтошка заболел театром очень серьезно. Каждый раз он привносил в свою роль новые элементы. В сцене расставания с Элен слон вначале сморкался в огромный красный платок, потом счел это неубедительным и стал рыдать в зеленое ведро, а в платок заворачивал деньги, полученные за собственную особу. Затем Никтошка вообще перестал рыдать и сморкаться, решив, что сухая отрывистая речь лучше передает страдания. Теперь деньги он складывал в ведро и накрывал его платком.

Первое время слон ходил за Лизой по пятам и умолял написать трагедию, где его роль была бы главной. Узнав, что на свете есть еще и другие пьесы, причем довольно много, Никтошка очень удивился и обрадовался. Печенюшкин неведомым путем добыл для него красочное издание «Гамлета» в переводе Пастернака. С этой поры самонадуваемое животное с Шекспиром не расставалось, восторженно зубря монологи принца Датского.

Федя обзавелся пудовой книгой отзывов. Таскать ее с собой постоянно было тяжело, поэтому домовой особо трогательные фразы выписывал для себя на клочках бумаги, все время терял их и ругался.