Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

Павших воинов схоронили на берегу Самого Синего моря. Тела их поместили в непроницаемые саркофаги, чтобы уберечь от подземных вод. Подхватив раненых, непобедимая армада Базилевса скрылась в небесах.

На следующий день дракон вернулся. С собой он привез Пушинтия, лучшего скульптора страны. Вдвоем с ним полководец хотел определить место и внешний вид будущего памятника погибшим…

Лодку на отмели Базилевс заметил еще сверху, подлетая. Строго говоря, это была даже не лодка, а крупный рыбачий баркас. Выброшенный на берег приливом, покосившийся, со сломанной мачтой и разбитым об острые камни днищем, он не мог появиться здесь раньше вчерашнего вечера.

Приземлившись, дракон и Пушинтий осмотрели находку. Баркас был пуст. Сколько пассажиров находилось в нем и какова их судьба — оставалось только догадываться. Цепочка странных следов отходила от баркаса и тянулась вверх, пропадая там, где подсохший песок сменяла плотная травянистая почва. Похоже, что кто-то передвигался на нескольких конечностях и нес с собой груз, то волоча его по песку, то поднимая вверх.

Обеспокоенный Базилевс, показав скульптору место захоронения, отправился на разведку. След вскоре потерялся — нюху драконов далеко до собачьего, но полководец тщательно и методично обследовал треугольник земли между морем, рощей и устьем Помидорки.

Двигаясь вдоль рва, заросшего ежевикой, дракон неожиданно услышал внизу легкий шорох и едва уловимое сопенье. Замерев, он навострил все четыре уха. Звук постепенно усиливался: кто-то пробирался сквозь кустарник в сторону Базилевса.

Колючие побеги раздвинулись, и на свет, прямо перед бесстрашным, готовым к сокрушительному отпору полководцем, появился ребенок! Нескольких месяцев от роду, он был одет в короткую рубашонку из той же плотной, вылинявшей до бледной голубизны ткани, что и парус найденного баркаса.

Сшитая на скорую руку одежда походила на мешок с тремя прорезями для головы и рук. На плечах, на голых крепких ножках ребенка, на лбу и щеках — всюду багровели свежие царапины. Подхватив младенца мягкой лапой, Базилевс поднес его поближе к глазам.

Физиономия малыша, оказавшегося девочкой, была перемазана темно-фиолетовым, почти черным ежевичным соком. Увидев перед собой огромные головы дракона, она не разразилась плачем, как боялся Базилевс. Наоборот, девочка внезапно рассмеялась и, разжав кулачок, протянула к нему ладошку с несколькими смятыми, полураздавленными ягодами.

Базилевс, вдруг обмерший от нежности, какой не испытывал даже к племяннику, успел заметить, что зрачки у девочки, сначала показавшейся черноглазой, были темно-фиолетовыми, того же цвета, что и сок ежевики.

Перебрав десятки имен, полководец назвал приемную дочку Азалией. Он прочно обосновался в Портфее, в родовом поместье, и так же обстоятельно и талантливо, как делал все остальное, занялся воспитанием девочки.

Пять лет, прошедшие со дня находки, стали лучшими в жизни Базилевса.

В Фантазилье наступили мир и покой. Зло растворилось, как дым. На внешних фронтах царило прочное длительное затишье. Немногочисленные обессиленные враги, отступив от границ, считали полученный урон и восстанавливали хозяйство. Дракошкиус Базилевс рисовал батальные полотна и не мог налюбоваться дочкой, расцветавшей день ото дня.

Конечно, в свое время он постарался узнать, кому принадлежал разбитый штормом баркас. Оказалось, что в рыбачьем селении, расположенном на другом берегу устья Помидорки, пропали муж, жена и ребенок. Вот только никто не смог объяснить, зачем им понадобилось в шторм, на ночь глядя, пускаться в море, да еще брать с собой грудного младенца. Но уж наверное причины были. Семья жила нелюдимо и с другими жителями поселка почти не общалась. Соседки, которым Базилевс показал найденыша, узнали девочку.

Смирившись с невозможностью выяснить что-либо о последних минутах родителей Азалии, дракон покинул приморскую деревушку… С нежной улыбкой он вновь и вновь вспоминал появление малышки из колючих зарослей, личико, перемазанное соком, и собственный провал в качестве следопыта.

Странные следы у лодки объяснялись просто. Девочка то передвигалась на четвереньках, помогая себе локтями и коленками, то ползла по песку, и тогда на нем оставались полосы, словно что-то тянули волоком…

Базилевс изменил свою жизнь весело и решительно. Суровый полководец стал нежным, заботливым отцом. Он проводил с ребенком все свободное время, сам забавляясь и радуясь, как дитя. Явно переусердствовав, дракон пригласил для девочки трех нянь и трех кормилиц, выбирая их долго и придирчиво. Работа была посменной — каждая пара неотлучно находилась рядом с крошкой Азалией по восемь часов в сутки.