Сердце Дракона. Книга 13

Большого роста – почти такого же, как Жарг, он имел мощную комплекцию. Однако не настолько, что выглядеть тем же монстром, что и кузнец.

Скорее это были мышцы человека, который получил их не за работой, а в течение множества битв и сражений. Довел свое тело до состояния, когда оно само по себе являлось оружием.

Лицо, некогда молодое и красивое, теперь было покрыто вереницей глубоких морщин и шрамов. Волосы, стянутые в тугой хвост, сверкали в ночи густой сединой, которая резко контрастировала с их родным черным цветом.

В них звенели фенечки и качались в такт потокам ветра три белых пера.

Яркие голубые глаза смотрели куда-то в бесконечность вселенной, а ловкие пальцы перебирали струны ронг’жа. И видят боги и демоны, Густав никогда не слышал, чтобы кто-то так играл.

Играл так, что в его музыке виднелись горы и дали, моря и океаны. В его музыке жили люди, любили и предавали, сражались и умирали. Звезды рождались и гасли в потоках этих нот. Казалось, что уже не музыка сливается с качающейся вишней и яблоней, а это яблоня и вишня преклоняются перед искусством мастера.

Густав моргнул, и наваждение исчезло.

Ронг’жа же лежал рядом со стариком… хотя нет – воином чуть более чем средних лет. Да, теперь Густав не сомневался, что это действительно был воин.

– Ну наконец-то, – Серобородый обнажил свой меч, – достойный противник! За столько лет – первый достойный противник! Но не бойся, старик! Ты играл так хорошо, что я сохраню тебе жизнь. Лучше откроешь музыкальную школу, чем школу меча.

Мастер школы под названием “Школа” продолжал смотреть куда-то внутрь бескрайнего неба.

– Ты опять пришел, – наконец произнес он.

– Чт…

– Да, Великий Мечник, это я, – донеслось из тьмы.

Густав обернулся на звук, и оттуда вышел человек… или нет?

Это был высокий юноша, красота которого могла бы заставить погаснуть самые прекрасные из звезд. Он держал в руках два меча, каждый из которых сиял ярче тысячи огней.

Сердце Густава стучало все медленнее и медленнее.

Когда сражались его войска с темными эльфами, ему удалось лицезреть битву генералов двух армий. Два Рыцаря духа сошлись в той битве.

Так вот оба они, по сравнению с этим юношей, казались муравьями перед ликом даже не слона, а… бога.

Густав не сомневался, что при желании, одном лишь желании, этот юнец мог заставить исчезнуть, испариться весь Седент.

– Великий Мечник, я, Парис Динос, вновь бросаю тебе вызов на бой!

– А ставка? – спокойно, будто не спустившийся с Седьмого Неба аватара бога войны Дергера, отозвался старик.

Юноша улыбнулся.

– Как всегда – бутылка хорошего вина и несколько моих историй.

– Что же, – вздохнул старик, – тогда я принимаю твой вызов, юный Парис.

Старик поднялся и взял в руки… простую палочку, лежащую под вишневым деревом.

Глава 1131

Густав смотрел на этого стареющего воина и не понимал, что происходит. Как кто-то, кто был еще в своем уме, мог не пасть ниц перед аватарой небожителя в теле молодого юноши.

Тот, кто назвал себя Парисом, принял классическую свободную стойку, которую знали все настоящие обоерукие фехтовальщики, а не жалкие позеры, коих бродило по миру без счета.

Парис развел ладони в разные стороны и опустил их так, чтобы угол наклона клинка к земле не превышал сорока градусов. Он словно застыл в ожидании того, чтобы обнажить себя в приветственных объятиях.

Обманчивая, почти вальяжная стойка.

Но Густав за время своих странствий уже не раз сталкивался с подобными Парису. Три жутких шрама на его теле служили напоминанием о тех встречах.

Он прекрасно знал, что эта, казалось бы, простейшая стойка на самом деле была одним из опаснейших и сильнейших из арсенала обоеруких мечников.

Нападающий или защищающийся по стойке всегда мог определить, если имел достаточно опыта и навыков, куда придется атака противника или где будет его крепчайший элемент защиты, но…

Когда дело касалось обоеруких, все твои навыки и знания летели к демонам в бездну. Предугадать направление атаки было невозможно. Точно так же, как и обнаружить дыру в защите.

Так что тот факт, что пожилой воин держал в руках тоненькую ветку вишни, казался Густаву несмешной попыткой самоубийства.

Ведь от Париса исходила энергия, находящаяся за гранью даже Рыцаря духа, в то время как пожилой воин явно был из числа практикующих. Причем даже не ступени трансформации, а лишь формирования.

Внезапно Густав ощутил, как что-то надвигается. Что-то сравнимое лишь с яростью природной стихии, с гневом небес и земли, обрушенных на простого смертного.

Да, именно так.

Ярость самой природы сокрушила знаменитого странствующего серобородого мечника. Она распластала его по земле, и, едва дыша, он мог лицезреть, как вспышки белых молний становятся второй кожей Париса. Как они обволакивают его одежды, заставляя их сверкать подобно солнцу.

Как они проникли внутрь его тела, превращая кожу в белоснежный искрящийся покров, а затем хлынули прямо в глаза и затопили их озерами белоснежного огня.

– “Шаг белой молнии”, пятая ступень, – все тем же спокойным, почти безразличным голосом произнес мастер ”Школы”. – Ты почти закончил изучение свитка…