Сердце Дракона. Одиннадцатый Том. Часть 2

— Графство такого размера? — Жан по-новому взглянул на наглеца. — Таким не могли похвастаться ни Тирисфаль, ни Морган…

Хаджар сделал очередной шаг вперед, и, не успел он отпраздновать победу, как врата Луна засияли мерным, белым светом.

Жан печально покачал головой.

Жаль, что Дарнас терял такого одаренного мечника. Его судьба — умереть у порога Лунной Секты. Как и те сотни и тысячи вторженцев, кто не смог преодолеть чудовищного давления воли врат, поставленных здесь самим Основателем.

Жан развернулся к ученику своего старого противника спиной и уже сделал первый шаг, как вынужденно замер.

От ужаса. Смертельного, первобытного страха безоружного человека, смотрящего в глаза голодного зверя, у Жана зашевелились волосы.

Он медленно обернулся.

В его глазах сверкнули первые искры животного ужаса.

Глава 983

Глава 983

Орун сидел, скрестив ноги, на краю обрыва Горы Ненастий. Он смотрел куда-то вдаль, а Хаджар в это время отдыхал после напряженной тренировке в Шаге Белой Молнии.

— Ты действительно видишь гору? — вдруг спросил Великий Мечник.

— Вижу, — кивнул Хаджар.

Он лежал на спине, грыз какую-то травинку и наслаждался часом заслуженного отдыха. Тот, кто лишь тренируется, но при этом забывает про отдых и иные потребности своего тела и духа, рискует нарушить баланс и лишь навредить себе, а не продвинуться по пути развития.

Во всяком случае именно так Орун аргументировал то, что тратил в борделях больше, чем некоторые дворянские семьи зарабатывали за квартал. Ну и его неуемный аппетит — тоже.

— Я уже и забыл, как выглядит этот плац, — вздохнул, внезапно, Орун. — все детство на нем провел. Знал каждую песчинку. Каждую трещину в земле. Каждый его уголок, но… забыл.

Мечник выдержал небольшую паузу. Могучий и свирепый, он выглядел скорее уставшим, нежели великим, но, именно в этом, и заключался весь Орун.

Он просто устал.

Устал от той жизни, в которой не видел более никакого смысла.

Лишь несгибаемая воля, которая провела его сквозь неисчислимое количество невзгод, лишений и битв, не позволяла Оруну отойти в мир иной из-за душевных ран или, как бы избито это не звучало, разбитого сердца.

— Как думаешь, ученик, — внезапно произнес он. — это говорит о чем-то?

Хаджар лишь пожал плечами.

— Для меня, учитель, — он скрестил ноги и принял позу лотоса. Время отдыха заканчивалось. — мы просто сидим на Горе Стихий. И, если честно, я даже не знаю — реально ли это все, сон ли это или последствия Пилюли Ста Голосов, которая должна была мне показать нечто, находящееся за гранью Королевств.

— За гранью Королевств? — хмыкнул Орун. — я искал это знание почти всю свою жизнь и могу с уверенность сказать, ученик, что зашел дальше, чем остальные, но могу сказать одно — там ничего нет.

Хаджар медленно погружался в себя.

— Этого не может быть, учитель, — ответил он. — всегда есть что-то еще. Есть что-то дальше. Что-то сильнее, что-то выше.

Орун засмеялся.

— Я тоже так думал, ученик, когда был так же молод и горяч, как и ты. Но шли годы, за ними века, потом тысячелетия и… я так ничего и не нашел.

Хаджар уже почти находился в глубокой медитации, где не было ни мыслей, ни слов, ни чаяний, ни даже реальности. Лишь чистое и незамутненное сознание.

— Я найду.

Орун, промолчав, дождался пока ученик окончательно погрузиться в себя, а затем добавил:

— Я надеюсь.

Он поднялся, обнажил свои клинки, скрестил их перед собой, а затем с силой развел в сторону. Кто знает, что произошло на плацу Тирисфаля, но когда Хаджар пришел в себя, то увидел, как на расстоянии в десятки километров, на высокой скале появился Х-образный шрам. И в нем не было ни мистерий меча или иных духов, ни энергии.

Лишь воля.

Та воля, что позволила Оруну стать, воистину, сильнейшим воином эпохи Семи Империй.

* * *

После третьего шага, воля врат Луны, которая до этого казалось небом, теперь разрослась до целой необъятной вселенной. Ей не было ни конца, ни края.

Хаджар оказался травинкой, возмужавшей посреди бесконечности жженого песка. Не более, чем искрой на поверхности уже давно потухшего костра.

Маленькой точкой на белоснежном холсте.

Вокруг него находился целый океан воли, котрая окружала его со всех сторон.

Одинокий воин, вставший на границе вражеского государства.

Хаджар направил всю энергию и все мистерии духов меча и ветра внутрь доспехов Зов. Синие одежды, сшитые самой Королевой Мэб, поднялись над землей широким полотном. Засияли звезды, полетели по шелку белые облака. Но все это лишь отодвигало тот неотвратимый момент, когда вселенная обрушиться на восставшую против него вспышку и поглотит её безграничной чернотой своего существования.

Это воля — была.

Она — есть.

Она находилась здесь и сейчас. И будет находиться здесь вечно.

Врата Луны, несмотря на свою обшарпанность и довольно жалкий внешний вид, была частью Лунного Пика. Частью этой горы. Всей той жизни, что раскинулась у её подножия, всей той целеустремленности, совокупных чаяний каждого ученика или наставника.

Врата Луны олицетворяли собой суть эпох существования Лунной Секты. Её воли.