Сердце Дракона. Том 11 (СИ)

– Те точки на голове, – вспомнил Хаджар. – они отражали не только силу учеников.

– Скорее – не столько силу, – поправила Акена. – сколько понимание сути заповедей древнего народа. Народа, от которого осталась лишь одна, сравнительно небольшая, секта.

Хаджар понял, что ошибался насчет продолжительности истории Лунного Света. Секта была древнее, чем он мог себе представить.

Искушение только возросло.

Перед тем, как отдать артефакт Хашима девочке, Хаджар решил проверить что именно в нем находится. Он не мог позволить оставить внутри ничего, что могло бы в будущем стать угрозой для его родных и близких.

Он отдал нейросети приказ сделать закрытый, даже от него, реестр памяти, после чего просканировал все содержимое. И сейчас все нажитое Лунным Светом и народом Луны знание, хранилось внутри его памяти.

Запертое, даже от него самого.

Но все, что Хаджар запер по своей воле, могло быть им же и открыто.

Искушение было велико, но Хаджар с относительной легкостью загнал этот скулеж как можно глубже. Ему нужна будет невероятная веская причина, чтобы покрыть себя еще большем бесчестием, чем он уже покрыл.

– Но причем здесь ты? – спросил Хаджар.

– Я наследница моего отца, – развела руками Акена. – я тоже подхожу под это правило. Во всем Дарнасе есть только три человека, которые могут вынести из Храма Предков Вечно Падающее Копье.

– Это ты, твой брат и ваш отец, – понял Хаджар.

Они оба замолчали.

Смотрели друг другу в глаза и молчали.

По щеке Акены, точно так же, как недавно по щеке Хашима, скатилась старая слеза. Именно старая. Которую вызывает глубоко потаенная боль, которая преследовала человека очень, очень долго.

Так долго, что успела стать его частью. Что человек перестал обращать на неё внимания. И только в такие моменты давал себе волю позволить ей выйти наружу.

В виде слезы.

Всего одной.

Старой слезинки.

Которая скатывалась, не оставляя даже влажной дорожки и, падая на землю, исчезала в пыли и грязи. Где ей было самое место.

– Меня не жаль, Хаджар, – Акена попыталась счастливо улыбнуться, но в глазах её все еще оставалась боль. – А если я вдруг не справлюсь и умру, то это даже лучше – пропадет проблема с наследием престола. У Императора не должно быть двух детей, Хаджар… Так что отец выигрывает в любом случае.

Хаджар вспомнил слова Моргана, который тот произнес перед тем, как отправить его с Акеной.

– Я пойму, если ты не сможешь пройти, Хаджар. Мало кто может миновать подобную защиту.

Император одни камнем убивал не двух, не трех, а бесчисленное множество зайцев. Всего парой слов, пожертвовав относительным спокойствием, зная, что Хаджар так просто не проглотит эту угрозу, он добился больше, чем иные добиилсь бы за годы тяжелого и кропотливого труда интриг.

Ему нужно было заменить Оруна, сделав кого-то таким же сильным, как и он.

Ему нужно было копье, чтобы перевесить чашу войны в свою сторону.

Ему нужно было получить рычаг давления на Хаджара.
Ему нужно было, в случае провала, избавиться от проблемы в лице Акены.
Ему нужно было, в случае провала, избавиться от проблемы в лице Хаджара.
Ему нужно было…
Еще очень много таких “ему нужно было”. И всего этого Морган добился, связав несколько нитей воедино, сказав всего несколько слов.
Вот что значит – быть Императором.
Хаджар, сжав зубы и кулак, позволил звериной ярости проснуться в своей груди и развернуться дракону, свившемуся кольцами в недрах его глаз. Он, рыча, сделал шаг вперед.
Тьма встретила его непрошибаемой стеной, но эта стена была не крепче, чем бумажный лиц перед лицом стальной воли Хаджара.
Войдя внутрь, он будто прошел сквозь металл, но теперь чувствовал себя легче.
Подойдя к Акене, он заглянул ей в глаза, после чего, по-мужски, протянул руку.

– Мы пришли сюда вместе, принцесса. Вместе и уйдем.

Рыжеволосая красавица промедлила секунду, а затем, сдавив предплечье Хаджара, ответила достаточно крепки рукопожатием.

Глава 995

Хаджар ожидал чего угодно, но только не того, что они будут спокойно спускаться внутрь довольного просторного, широкого коридора.

Его покатые стены излучали мягкий, мерный, серебряный свет. Он ласкал кожу, заживляя на ней те раны, что еще остались после сражения с сектой Лунного Света.