Сердце Дракона. Том 12 (СИ)

– Нет, твою маму, он, все же, любит больше… наверное, – в этот момент в беседке Дора недобро стрельнула глазами в спину Хаджару. -- Просто он вырос на островах, а там сразу после Великой Черепахи идет богиня – Великая Сельдь.

– Да ладно?!

– Вот-вот. А знаешь какой у неё тотем?

– Какой?

– В виде бочки! Огромной такой, – Хаджар наглядно показал руками, насколько велика была это бочка. – а в ней куча каменной селедки.

– Каменной? Как же они её едят?

– Они её не едят, – наставительно возразил Хаджар. – а молятся ей.

– Молятся? Каменной селедке?!

Эйнен сломал в пальцах палочку, которая должна была стать штандартом на замке. Хаджар же внутренне ликовал. Кто же будет рушить идиллию дяди и мальчика, которые просто общаются. И не важно, что все в саду клана Кесалия были способны слышать их весьма свободно.

Адепты, все же.

– Да, твой отец, мой друг, возможно даже припрятал такую в замке.

Шакур повернулся к песчаному изваяние своего отца.

– Идем на приступ, дядя! – потряс он кулачком. – Я обязательно должен попробовать каменную селедку!

– Ну, разумеется, – подыгрывая, сохраняя игриво-воинственный тон, согласился Хаджар. – Только давай лучше нападем из засады. Твой отец явно этого не ожидает.

Во “взгляде” закрытых глаз Эйнена уже читалось: “Ты покойник”, но что не сделаешь ради веселой игры.

Притаившись в кустах, Хаджар и Шакур уже были готовы ринуться в бой, как позади Хаджара кто-то прокашлялся.

– Ой, мама, привет! А ты разве не с тетей Анетт?

– Дорогой, сбегай к папе.

– Ну вооот, – протянул Шакур и, выкинув две ветки, которые приставил на манер рогов (кажется, он хотел замаскироваться под оленя), понуро поплелся к отцу.

– Отлично выглядишь, Хаджар, – прыснула проходившая мимо Анетт.

Хаджар, стоя на четвереньках, так же держал около висков две ветки.

– Ты вообще – нормальный? – прошипела Дора. – что еще за каменная селедка?! Ты чему ребенка учишь?!

– Мыслить широко, – назидательно, все еще находясь в образе, высказал Хаджар.

Дора, едва слышно, так, чтобы не заметил явно прислушивающийся Шакур, выругалась.

– К тебе Император, – только и сказала она.

Хаджар посерьезнел.

– В кабинете? – спросил он.

– Уже, – ответила Дора.

После этого, молча, Хаджар развернулся и направился в дом, который когда-то давно принадлежал его учителю. Он поднялся по лестнице, проведя пальцами по перилам из красного дерева. Посмотрел на картины и гобелены; наслаждался тем, как ноги утопали в ворсистом ковре.

Кабинет Эйнена был широким и просторным. Но даже так, фигура человека, облаченного в Императорские одеяния, явно бросалась в глаза.

Он стоял и смотрел за окно прямо на оживленный, самый богатый проспект Даанатана. Сейчас там было не протолкнуться от людей.

– Тебя не было на коронации, – чуть недовольно произнес Император.

Хаджар прислонился к стеллажу со свитками и многочисленными табличками.

– А разве она не завтра? Я уже даже одежду подготовил и…

– Ты прекрасно знаешь, Великий Мечник, что она была семь месяцев назад.

– Семь месяцев?! – удивился Хаджар. – вот ведь время летит. Получается, теперь мне надо называть вас… мой генерал, Теций?

Бывший принц, ныне – Император Дарнаса обернулся. С битвы у Хребта Дракона прошло уже два года. И эти два года сделали Теция куда больше похожим на своего отца, чем можно представить.

– Мой генерал… пусть будет так, – кивнул Император.

Говорят, его коронация прошла весьма пышно и даже с помпой. Примерно, как коронация нового императорского рода Ласкана.

Немного странно звучит, да?

Ну, а чего еще ожидать от Рубинового Дворца…

Любые упоминания о Стране Драконов должны караться смертной казнью. Ответственность за это возложили на Семь Империй. Все слухи – пресекаться. Любое письменное упоминание – уничтожаться.

Произошедшее в степях Ласкана – не более, чем последствия сражения двух войска. А Хребет Дракона – их причудливый результат, вокруг которого развели слишком много шума всякие нарушители спокойствия и маргиналы.

– И насколько времени они запретили войны?

– Пятьдесят лет, – ответил Теций. – полвека ни одна Империя не может открыто или тайно выступить против другой.

– Надо же, – хмыкнул Хаджар. – щедро…

Они замолчали. Смотрели друг другу в глаза. И молчали.

А где-то там, в тишине, во тьме, так, чтобы никто не слышал, люди пели песни. О Моргане Бесстрашном, который пошел против Рубинового Дворца. Об Алом Мечнике, который бился ради своей родины.

Слово, пущенное по ветру, не вернешь обратно…

– Отправляйся на север, Великий Мечник, – Теций вытащил из-за пазухи свиток и положил его на стол. – мой отец оставил мне несколько тайных рукописей и…

– Вам придется найти другого исполнителя, мой генерал.

Теций вздрогнул и повернулся к Хаджару.

– Что ты имеешь ввиду?

– То, что уже сказал, – Хаджар отодвинулся от стеллажа и подошел к окну. – Я бы мог сказать, что мои передвижения по стране вызовут слишком много вопросов у Рубинового Дворца, но… это будет ложью. Я бы мог сказать, что хочу больше времени провести здесь, с другом и его семьей, но… это тоже ложь.

– Тогда в чем правда?

– Правда… – повторил Хаджар.

Он улыбнулся и снял с шеи медальон. Тяжелый.

Слишком тяжелый.