Сердце Дракона. Том 14

Последней его мыслью перед тем, как забыться, стало привычное:

– Проклятые интриги…

Глава 1251

Под пасмурным небом, среди моря травы, колышущейся в такт порывистому ветру, на холме, у серого камня сидел человек. Его белые волосы тянулись струнами следом за лезвиями острой травы, а черный плащ распахивался огромными вороньими крыльями.

Перед этим человеком стоял другой. Седой, с единственной черной прядью, спускающейся вдоль правого виска. В простых, холщовых одеждах, которые, из-за сильного, порывистого ветра, не могли скрыть бесчисленного множества шрамов, покрывающих тугие, железные мышцы.

— Ты снова пришел… – произнес тот, что с белыми волосами.

– Я готов, Черный Генерал, стать твоим учеником.

Беловолосый поднял голову и окинул взглядом визитера.

— Это невозможно.

– Но…

– Ты уже мой ученик. И сейчас наступило время для следующего урока.

***

Хаджар нехотя открыл глаза. Хотя почему нехотя, если сон, откровенно говоря, оставил неприятный осадок. Ведь ему снилось… ему снилось…

Что ему снилось?

Почему-то возникало ощущение, что это не первый раз, когда он не помнил…

— Я долго спал? — спросил Хаджар.

Данубет сидела около его (насколько здесь вообще хоть что-то могло подходить под этот критерий “его”) кровати и неспешно вязала темно-синий шарф из шерсти неизвестного происхождения.

– Анализ.

[Обработка запроса… невозможно обработать данные. Объект не поддается анализу. Ошибка С622&94.5]

Хаджар даже не стал удивляться. Древняя фейри вязала шарф из шерсти, которую нейросеть не могла проанализировать ни в каком формате и, при этом, эта фейри являлась его, без малого, далекой праматерью.

И так, кто у него там был в роду? Драконы, черный генерал, его стражники, теперь фейри.

— Интересно, а утки у меня есть в роду. Ну, какие-нибудь бессмертные утки…

— Единственная утка, достигшая уровня Бессмертного, – неожиданно произнесла Данубет. — переродилась водяным фениксом, когда поднялась на Седьмое Небо, став богом.

Хаджар не сразу понял, что произнес это вслух.

– Ничего удивительного, Хаджар, — продолжала Данубет. — Безымянный Мир огромен и существует с тех самых пор, когда зажглась самая первая звезда. Ибо Ирмарил, с древнего наречия, и переводится, как Перворожденный.

Ирмарил – так называлось солнце, которое освещало этот мир. Правда сейчас так его уже никто не называл. Лишь древние или те, кто увлекался историей. Остальные же просто говорили — солнце и не более. Сам Хаджар узнал настоящее имя светила лишь недавно.

— Истинные боги, увидев одиночество Ирмарила, отняли у него один луч и из этого луча создали Миристаль, нареченную Ирмарила. Но, увы, звезда оказалась своенравной. Ей было не по нраву, что её создали для кого-то и она начала свое вечное бегство от жениха. А тот бежал следом. И так появились день и ночь, которые соединяются лишь дважды в день. И все те звезды, что ты видишь, появились от их брака.

– Но ведь ты сказала, что Миристаль бегала от Ирмарила…

Данубет улыбнулась. Той улыбкой, на которую способны лишь настоящие женщины. Мудрые. Знающие. Не девочки или девушки, а именно женщины.

– Были времени, Хаджар – я их не помню. Меня тогда не существовало. Но я слышала о них. О первых эпохах. Когда ночью, над Безымянным Миром, светила лишь одна звезда. И не было ни гор, ни рек, ни озер, ни лесов. Лишь бескрайние просторы, покрытые морями благоухающих трав.

Хаджар вспомнил песню, которую ему в детстве пела мать. Шесть Мгновений до Жизни. О том, как древние, истинные боги, устав от одиночества, вдохнули свои жизни в пустоту и создали этот мир.

И сейчас Данубет напевала мотив этой баллады.

– Их было семь, – глухим, деревянным стуком её спицы приветствовали друг друга, сплетая одну петлю за другой. – Седьмая, богиня Дану, отдала себя, чтобы создать нас – народ Фае. И не удивляйся так, Хаджар. В Безымянном Мире можно встретить тех, кто ведет свой род непосредственно от первых драконов или Небесных Гигантов.

– Небесных Гигантов?

– Это раса, которая не пережила Первой Войны за Небо. Когда был построен Яшмовый Дворец и выкована корона Императора Безымянного Мира.

– Построен и выкована… кем?

Улыбка Данубет слегка померкла.

– Ты видел его, – прошептала она. – я чувствую дыхание его горна на твоем теле.

– Хафотис… – Хаджар вспомнил имя кузнеца, в подмастерьях которого на год и один день, по меркам фейри, остался жить Имир Карейн.

– То, чем когда-то был тот, кто теперь зовется Хафотис, – поправила Данубет. – мы, Фейри, тесно связаны с элементами мироздания. Мы были созданы из них и для них. Но нам не дано быть перерожденными, как всем прочим расам. Наши души бессмертны, но изменчивы. Мы проживаем свои прошлые жизни и нынешние одновременно.

Сказать, что Хаджар ничего не понял из услышанного – не сказать ничего.

– И пока память о нас жива, мы будем рядом. Среди холмов, рек и озер. И наши Королевы будет поддерживать равновесие этого мира. Таков был уклад Дану.

– Спасибо за экскурс в историю, Данубет, – без тени иронии или сарказма, поблагодарил Хаджар.

Тум-там-ту-тум, стучали спицы и длинный шарф спускался все ниже и ниже на деревянный настил.