Сердце Дракона. Том 17. Часть 1 (СИ)

Маленький ребенок познает окружающий мир просто и легко. Ему не надо многого, чтобы понять простые вещи. А что сложнее — он спросит у взрослых. Те объяснят в меру своих знаний и возможностей и, возможно, этим лишь навредят, на долгие годы наставляя свое чадо на ложный путь.

Хаджар посмотрел на свою руку.

Морщинистая. Покрытая пигментными пятнами. Сухая.

То, куда он пришел, отображало суть.

Суть, которую не искали юноши и девы, открывшие для себя мир страсти и любви.

Суть, о которой не думали повзрослевшие отцы и матери, окунувшиеся в заботы и ответственность, с честью несущие знамя долга перед семьей, перед родным селом, городом, страной.

Суть…

Многие старики обладали мудростью понимания сути, лишь потому, что кроме неё у них больше ничего не осталось.

Хаджар смотрел в отражение рек.

Их было пять.

Они расходились лучами в разные стороны от маленького островка, где стоял старик с седыми волосами и ясными, почти синими глазами.

Раньше они излучали свет воли и огня. Как два наточенных клинка они пылали яростью. Теперь же… холодные и спокойные. Они видели на своем веку достаточно, чтобы начать понимать суть.

— Крепко, — произнес Хаджар, попытавшись освободиться от одного из канатов.

Канаты, толстые, натянутые до звона, тянулись от него к рекам и уходили глубоко внутрь. И на конце каждого из них, если присмотреться, можно было увидеть целые миры.

Где-то канат держал бескрайние просторы изумрудного океана с холмом, где виднелись камень, дерево и силуэт, завернутый в черное.

Это было сердце Хаджара.

Другой канат держал на себе лабиринт разбитых отражений. Вся та боль, все те лишения, все те радости, вся та надежда — все, что пережил Хаджар; всё, чего бы хватило на несколько десятков веков чужой жизни.

Это была душа Хаджара.

Третий канат обвил ножны с мечом. Вместо его яблока сияла звезда ядра энергии.

Это была сила Хаджара.

Четвертый канат будто обрывался посреди бескрайних простор. Одни пейзажи сменялись другими с такой скоростью, что на них невозможно было смотреть дольше мгновение. И два волшебных слова плясали среди них, кружась в каком-то хаотическом танце.

Это был разум Хаджара.

И лишь последний, пятый канат, держал на себе что-то определенное. Огромный валун. Камень, размером с гору, если бы горы весили как целая вселенная и могли бы дотянуться до Седьмого Неба.

Простой валун. Истесанный. Покрытый мхом и глубокими шрамами. Но все еще крепкий. И, скорее даже, крепнувший. С каждым новым шагом. С каждым новым ударом.

Это была воля Хаджара.

Пять рек, идущих в разных направлениях.

Пять канатов, исходящих изнутри стоящего на острове. И сил было лишь чтобы двигаться по одной из рек. Но чем дальше ты пойдешь по ней, тем сложнее будет тащить за собой другие канаты и их веса. Не из-за тяжести. Банально потому, что длина этих канатов была одинаковой.

— Так вот, значит, как… — задумчиво протянул Хаджар. — Вот почему старшие боги правят лишь чем-то одним…

Как бы ни было удивительно, но дальше всего Хаджар смог пройти именно по реке воли. Остальные канаты натянулись уже так сильно, что были готовы порваться в любой момент, но только канат, держащий на весу валун, размером с планету, выглядел самым «целым» из остальных.

Пять рек.

Пять направлений.

Пять оков.

Нельзя идти сразу по всем рекам. Лишь по одной.

— И что мне делать? — Хаджар посмотрел на символ Терны, начертанный на его правой руке. — В чем смысл?

Но ответа не было.

Это было его испытание. Только его и ничье больше.

Ни учителей.

Ни подсказок.

Ни советов.

Ни намеков.

Только он один и его путь.

Старик, разменявший сотню лет, вдруг ощутил себя маленьким ребенком. Возомнивший, что начал понимать суть, он, как и прежде, лишь заглянул на самую поверхность того, что мудрецы именовали реальность.

Маленький мальчик, одетый в одежды принца, опустился на острове в позу лотоса. Пять канатов удерживали его на месте, пока он медитировал посреди таких глубин своего «я», что были неведомы даже богам.

Глава 1478

Абрахам, раскуривая трубку, смотрел, как плачет юная дева. Склонившись над свертком белого шелка, она роняла слезы на очертания лица Легкого Пера. Над девой стоял мужчина. Широкоплечий, могучий, но со сломанной душой. Пустые глаза смотрели куда-то в пустоту.

Рука крепко сжимала плечо своей дочери.

Галенон.

Глава Звездного Дождя.

Три дня потребовалось местным целителям, чтобы вернуть существу, которое с трудом можно было назвать человеком, обратно его крепость тела.

Что же касательно духа…

Больше Галенон уже не пройдет по пути развития. Его сломал не плен Эссенин, ни пытки или другие лишения, а смерть матери. Адепты, рожденные в семьях других адептов. Казалось бы — они должны привыкнуть к смерти. Ходить с ней за руку, как с лучшей подругой детства.

— Глупые дети, — протянул Абрахам, выдыхая облако дыма. — Никто из нас к ней не готов.

Никто не готов… но все знают. Может именно поэтому барды столько песен спели о любви. И так мало — о смерти. Ведь никто не знал, что такое — любовь. Но все знали, какова она на вкус — смерть.

Соленая.

Как слезы родных и близких.