Сердце Дракона. Том 19. Часть 2

— Не прошло и десяти лет, с момента, как мне пришлось начать брить яйца, как в наш дом заявилось нечто злое, вечно пьяное, разбитое, израненное и от того — ничуть не более приятное существо. С трудом, и не в первый год, я узнал в нем своего отца. Таким, каким он был на самом деле, а не в те редкие удачные побывки между очередным “предприятием”, в которое он навещал меня, маму и остальных.

— Остальных? — переспросил Хаджар.

Абрахам кивнул.

— Кроме меня — трое братьев. Четыре сестры, — ответил он. — Считая матушку, не очень умную, совсем не красивую, но по-настоящему добрую, нас было девять человек.

— Но ты ведь говорил Албадурту, что…

— И я не отказываюсь от своих слов, — в очередной раз хмыкнул Абрахам. — Понятия не имею, с кем из этих спиногрызов я делил не только мать, но еще и отца. Мужчин я помню столько, Хаджар, что не удивлюсь, если окажется, что может и отец-то то у меня другой… но это не важно.

Хаджар посмотрел на Абрахама. Он выглядел так же, как и всегда. Слегка поддатый, помятый, немного небритый и запущенный, но взгляд — все такой же острый и ясный. Генералу всегда казалось, что Шенси использовал свою внешность как маску, чтобы скрыть под ней что-то важное для себя.

— Мой папаня, отчего-то, решил, что он имеет права устанавливать свои порядки в доме, — Абрахам снова поправил шляпу. — Может так оно и было бы, не потеряй он в одной из вылазок весь свой путь развития. Калека, слабее обычного смертного… злобу он, свою, как полагается, изливал на нас. В основном — на мать, но на детей тоже приходилось. Я не могу сказать, Хаджар, что у меня с матушкой были какие-то особые или теплые отношения. У неё попросту не хватало времени на нас всех. Но я её любил. Как и все дети. Какие бы родители у них не были — но хоть капля любви в сердце все равно найдется.

Абрахам убрал трубку за полу плаща и достал оттуда флягу. Ловким движением пальцев открутил крышку и приложился к горлышку. Два мощных глотка и запах браги.

— Я боялся отца, Хаджар. Не буду скрывать или паясничать. Даже будучи калекой, он все равно оставался опаснее любого, кто обитал в округе. Так что поток мужчин прекратился. Мама стала все чаще поздно ложиться и рано вставать — потому что отец работать не мог, только пить и поколачивать нас время от времени. Вскоре стали заканчиваться деньги. Зарабатывать он тоже не мог. Так что…

— Твоя матушка.

Абрахам кивнул.

— Взялась за старое. Увы, к этому времени она уже потеряла, если позволишь, свой товарный вид, — Шенси говорил обо всем это абсолютно спокойно, только где-то в глубине его ясных глаз что-то слегка скрипело. Как если провезти гвоздем по гладкому стеклу. — Клиенты стали беднее, пьянее и злее. И в какой-то момент мой отец, вернувшись с попойки не вовремя, застал матушку и… — Абрахам еще раз приложился к фляге. — Великий вор и авантюрист, прославившийся на многие регионы, встретил свой конец от разбитой о голову бутылки и рассеченного ею же горла. А тот пьянчуга, испугавшись, что матушка побежит к служивым, поспешил отправить её следом за муженьком. А затем и тех трех братьев и четырех сестер. Устроил кровавую охоту. Когда я вернулся с работы в полях, Хаджар, то сперва подумал, что матушка решила перекрасить наш дом. В красный.

Проклятье…

— Абрахам, мне…

— Да брось ты, парень, — отмахнулся Абрахам. — в кого не плюнь, услышишь и не такую историю. Да и сам свою вспомни… все мы, те кто умудрился забраться на вершину пути развития, забрались сюда по одной простой причине. Потому что, сколько бы нам ни было веков, сколько бы мы не надевали броню и не вооружались могучими артефактами, на деле — мы все те же испуганные дети. И становимся сильнее, потому что все так же боимся, что в какой-то момент тот монстр, которого мы пережили в детстве, вернется за нами. Девять из десяти Небесных Императоров расскажут тебе что-нибудь подобное. Все мы внутри — сломанные, уродливые куклы. Которые все бегут и бегут от кошмара, пережитого когда-то давно. И, может, именно поэтому, мир боевых искусств такое паскудное место. Потому что им правят испуганные, израненные, и от того злые и никому не верящие дети.

Хаджар промолчал. Он всегда полагал, по тому, как Абрахам относился к отцу и матери, что в его детстве случилось что-то… ненормальное. Но это…

— Разумеется, я прикончил этого ублюдка, — Абрахам похлопал себя по поясу. — кинжалами отца. Или не отца… кто знает, чьей я крови, Хаджар. И после этого, оставшись один, впервые почувствовал себя… свободным. Знаешь, до сих пор не могу понять, что было сильнее — горе от гибели родных или радость от осознания, что они меня больше не держат, — Абрахам смотрел в сторону приближающейся армии, но будто и не видел их вовсе. — Так или иначе, через век я уже прослыл опытным вором, через три — имел клиентов по всем нейтральным землям, через тысячу лет — в десяти регионах знали мое имя, в семи из них — за меня объявили награду. Так что неудивительно, что мне пришлось залечь на дно. А где это лучше всего сделать, как не в самой закрытой секте в самом отдаленном и закрытом месте.